Писатель Эппель очень хорошо помнит, как он был маленький. «Подумаешь! – скажут все, кто тоже хорошо помнит, как они были маленькие, – мы тоже помним». А вот и не тоже! Писатель Эппель помнит в самых мелких деталях свою травяную улицу в Останкине, помнит кто на ней жил (а «все кто», они помнят всех тех, кто жил на их улице?), что с ними случалось, как каждый житель выглядел, как разговаривал, с кем разговаривал и даже о чем. Иногда писатель Эппель помнит даже такие вещи, которых он в детстве знать не мог. А вот поди ж ты, не забыл!
        «И мы, и мы не забыли!» – скажут некоторые из тех, кто. Но писатель Эппель может так написать про свою травяную улицу, как, наверно, никто не сможет написать про свою – бетонную, асфальтовую, земляную, брусчатую или еще какую-то. И так остроумно у него выходит, что Кролик хихикает просто не переставая, когда читает. И так печально в то же время, что у Кролика все уши промокают нос утирать. И такая живая выходит эта улица (между прочим, давно уже несуществующая) со всеми своими жителями, что Кролик иногда даже мурлыкать начинает от удовольствия, будто кот, хоть он и не кот, как всем известно. Всё как живое, даже еще лучше.
        И еще Кролик хочет предупредить читателей: рассказы Эппеля надо употреблять неспеша, со смаком, как хорошую, ароматную, витаминную морковку. Быстро их нельзя употребить – не выходит быстро. Это такая медленная морковка.