|
 |
ПУП МИРА
Пьяные то и дело срывали стоп-кран. Ходили по вагонам, ругались в тамбурах. От Домодедова долго не могли отъехать. Поезд дёргался и останавливался, машинист что-то неразборчиво кричал в динамик, с кем-то переговаривался. Потом вроде поехали, но опять встали. Мой сосед второй раз пошёл в тамбур выяснять отношения с несколькими сцепившимися там. Вернулся.
– Ты поп? – спросил меня.
– Нет.
– Дай рублишко.
Я засмеялся:
– А если поп, тогда сколько?
– Тогда? Ну... червонец... Попы обычно богатые...
– Это обычно. А вообще есть разные.
Он удивлённо на меня взглянул:
– Точно. Разные есть.
– А может я богаче любого попа?
– Ну, этого я знать не могу, – сказал он, – а вот то, что ты из этих – это видно. И с иностранными гражданами дружишь, как говорится... Ну, ты меня понял...
– Нет.
– Очень плохо, если нет. Придётся тебе объяснить... Вот если рублишко дашь, я тебе скажу такую одну военную тайну, которую ты любому иностранцу (если он, конечно, не дурак, ты понял?) – продашь за миллион долларов, а может и больше, если не будешь дураком. Ну, дашь?
– На вино?
– На свечку Богу!
– Сначала скажи, потом дам. Может, твоя тайна копейки не стоит.
– Во деловой!
– А ты какой? Богу свечка, а натовской военщине, значит, пойдёт козырь на руки, так? А на что тогда твоя свечка?
Он покрутил головой:
– Ну, ты... Ты меня не понял! Вот ведь... чудак... Это ж самая главная тайна! Самая вот точная... В ней – всё. Ты услышишь когда её – ты будешь, как пузырь – понял? – молчать!.. Потому что ты увидишь, что это всё – п--ц... Ой, я прошу прощения... Ведь я-то не дурак, я-то вижу, что ты человек настоящий... духовный, как говорится. Я видел таких, не думай... Вот почему я и говорю... Тебе не миллион. Это – тьфу! Нет, ты будешь – как святой, – будешь молчать, правильно я говорю?
– А ты? За рубль?!
Он дёрнулся и даже завыл от нетерпения и досады:
– Да не в рубле дело! Эк, вот гриб сидит! Не хочет понять... А ещё с бородой! Видимость одна!.. Другой бы бежал за мной: "дядя, расскажи, дядя, покажи!"... Вот сейчас выйдем в Белых Столбах, я тебя прямо приведу на то место и ткну тебя лбом, чтоб ты знал...
– Куда это?.. Да я не собираюсь с тобой выходить, мне до Барыбина.
– До Барыбина? Я сам барыбинский, так что ты мне не говори, не надо... А здесь я работал двадцать лет. Дежурным по переезду. Двадцать лет, ты понял?
– Ну и что?
– А то! Ты думаешь, почему мир у нас, а? Уже больше сорока лет! Думаешь, переговоры и всякая там х--та? Да как бы ни воняли, они не могут ничего сделать, не могут войны развязать. Потому что мир заговорен, понял? И запечатан. Вот так... И я знаю, где эта печать!
– Где? В Белых Столбах?
– Да! Да, чтоб ты знал! На переезде, с левой стороны. Там лозунг "МИРУ – МИР" – по бетону... И – никто не знает! Потому что таких тысячи по всей стране. А этот – один. Поди отгадай... А если его взорвать – –
– Ты-то как узнал?
– Был случай... Ладно, расскажу... Это давно было. Один человек у меня ночевал в будке. Ну, такой человек, духовный, ты понял? Архинандрап... или как его, я уже забыл...
– Архимандрит?
– Во, ты знаешь. Только он был в обычной одежде. Скрывался. ИПЦ – знаешь такую контору?
– "Истинно-православные", что ли?
– Ну. Они – подпольщики. Вот он ко мне ночью постучался, ты слушай... Я пустил... Он много мне рассказывал... А под утро... Там как раз бетонировали... опалубка из досок... Он вышел – и долго там стоял, молился или что, я не знаю. Потом приходит и говорит: "Ты смотри, это место береги. Здесь, говорит, напишут "Миру – мир" красной краской, и здесь теперь – на твоём переезде – будет тайная печать, никому, говорит, не известная, только тебе одному я говорю, чтобы не дай Бог кто эту печать не повредил, а то в тот же час будет всемирная военная катастрофа".
Я рассмеялся как-то вдруг облегчённо.
– Что ты? Не веришь?
– Нет, конечно. Из твоего же рассказа выходит, что это лажа.
– Как так?
– Ну, как тебе объяснить... Ты должен сам это чувствовать. Ведь если есть такая точка, – печать, как ты говоришь, да? – она никак, ну, никак не может быть связана с этими словами: "Миру – мир".
– Это почему?
– Ну, почему-почему... Потому что слова – это – – Ну как тебе объяснить...
– Э-э, не п--и... Что это? – он взглянул в окно и вдруг схватил меня, – выходим!
– Куда... куда..
– Белые Столбы! – выходим! – он поволок меня в тамбур.
– Куда... иди сам... я дальше...
– Пошли, пошли...
Какая-то мысль мелькнула, и я не стал упираться. Почему? – так и не понял. Мысль забылась тут же, к моей большой досаде. Мы вышли.
Электричка отъехала. Народ шёл по платформе. Что-то переменилось. – Неподвижная твердь под ногами?.. Что-то переменилось. – Воздух вечерний, тёплый?.. закат?.. Незаметно, но сразу – что-то окружило нас совсем по-другому. – Предстоящее время хождения куда-то и потом ожидания следующего поезда (полчаса? час?) – ?.. Он замолчал и больше не тянул меня. Может, серьёзно обиделся – или теперь обдумывал, что я успел последнее сказать в вагоне... Мы уже подходили к переезду.
– Слова, говоришь? – буркнул он. – А вот мы сейчас проверим, что это за слова... Гадом буду... – Валька! – крикнул он в открытую дверь будки – и там тотчас появилась сухая старуха в жёлтой замасленной безрукавке. – Доброго тебе здоровьица, на посту, как говорится. Дай-ка мне лом на пять минут.
– Здорово. Ты как здесь? – сказала она, оглядывая не его, а меня.
– Мимо проезжал. Дай лом.
– Зачем это?
– Бутылку пива открыть с приятелем!
– Ещё чего! – она глянула на него. – Вот дурень-то...
– Не твоё дело – "чего – почему"! – он сам полез в будку. – Говорят – нужно!.. Отдадим сейчас...
– Да вы что... куда... – она, вероятно, думала, что мы будем кого-то убивать (или между собой драться?). Испугалась. Лом, конечно, дала, но сунулась идти за нами. Её задержали какие-то сигналы на пульте, – звонки, лампочки...
Мы двинулись вдоль путей и шагов через двадцать остановились. "МИРУ – МИР" был перед нами – красный на побеленном, что ли, бетоне...
Он протянул мне лом, я принял.
– Ну?
– Что – ну?
– Что дальше? – я смотрел на него.
– Бей, – он кивнул.
– Ах вот что!.. – я оглядел лозунг внимательней, но ничего особенного в нём не обнаружил.
– Ну?.. Слова, значит?..
– Что – слова?
– Ты бить – будешь?
– Нет конечно, – сказал я равнодушно и протянул лом ему назад.
– Нет, ты рубль мне теперь гони, а не лом! – крикнул он с настоящей злобой (даже без торжества, без радости).
Я достал кошелёк. Уже открыл, заглянул туда, ища рублёвку или мелочь, но вдруг...
– Стоп, ну-ка стоп! – сказал я и опять посмотрел на лозунг.
– Что ещё?
– А – Афган?
– Афган?..
– Да. Афган. Это – как, а?
– Афган – это муравьи, – сказал он очень уверенно и просто, – если уж это тебя так волнует...
– Какие муравьи?
– А вот какие... – он взял у меня лом и ковырнул у нижнего края плиты, – сразу посыпались, побежали, закопошились суетливые точки на откосе. – Видишь? Они там всё, небось, подточили, скоро крошиться начнёт... Чего им тут надо, гадам этим, я убей не пойму... А говорят, есть порода, которая питается прямо бетоном. Ты слышал?.. По телевизору, что ли, передавали про них...
– Нет, ничего я не слышал. Не знаю.
Следующий
Предыдущий
Содержание