Заключение

В соответствии с задачами исследования, сформулированными во введении, а также с анализом конкретного материала можно тезисно обобщить наиболее существенные наблюдения над графикой современной поэзии. Визуализация поэтической формы в целом и её элементы осмысливались по-разному в разные моменты истории развития поэтических систем. В поэтике барокко связь формального элемента с темой текста была неочевидной. Эта связь трансформировалась и получила развитие в позднейших поэтических практиках. Использование средств визуальной выразительности как чисто игрового приёма было присуще античной поэзии и постоянно наблюдалось в литературе для детей. В детской литературе нагруженность визуальной структуры текста оправдывается ещё и тем, что автору необходимо установить контакт с читателем, чтобы чему-то его научить. Однако не все поэтические системы ставили и ставят во главу угла коммуникативные свойства высказывания.

Визуальная выразительность в большинстве поэтических текстов ХХ века провоцировала не упрощение, а усложнение смысла текста как семиотической системы. Футуристические поэтики в начале века сформировали обширный каталог возможных приёмов визуальной выразительности. В середине ХХ века по идеологическим причинам тексты, демонстрирующие необычные поэтические приёмы, были изъяты из широкого употребления, а переиздания сопровождались «упрощающими» текст правками.

Несмотря на это, некоторые из приёмов визуальной выразительности стали развиваться в текстах поэтов второй половины ХХ – начала ХХI века, где они приобретали осмысление в зависимости от свойств конкретной поэтической практики. Поэты придумывают приём или выбирают его из имеющегося разнообразия. Нужные для воплощения конкретного художественного замысла приёмы оправдываются композицией и смыслом произведения, а также (иногда) комментариями. Визуализация в современной поэзии играет заметную роль в структуре текста, трансформируя смысл произведения.

В стихотворениях современных поэтов наблюдается тенденция к расширению знаковой системы поэтического языка, происходят динамические явления, связанные с пунктуацией. В тексты привносятся средства параграфемной организации, используются знаки точных наук, цифры, актуализация пробелов, неполная запись слова, накладывающиеся друг на друга прочтения текста. Отмечается тенденция к увеличению количества возможных функций, осмыслений, которые принимают на себя различные знаки в поэтическом тексте.

Язык современной поэзии в поисках новых средств выразительности заимствует конструктивные приёмы из разных сфер современной жизни. Из практик изобразительного искусства заимствовано отношение к пустоте, белому полю страницы, которое в поэтическом тексте стало восприниматься как языковой знак с переменным значением. Некоторые принципы структурирования текста пришли в поэзию из сферы развлечений, игр со словами. Это исчезновение, «стирание» части текста, элементы кроссвордной организации, которые актуализируют пересечение случайных слов в случайных местах. Многие явления современного поэтического языка заимствованы из практики работы на компьютере и использования оргтехники. Активные процессы в современной поэтической орфографии и пунктуации (чаще всего отказ от тщательного оформления текста в соответствии с предписаниями правил орфографии и пунктуации) соотносятся с развитием письменных (точнее, печатных) жанров неформального общения (электронная переписка, блоги, чаты) и практикой оформления текста в этих жанрах.

Влияние компьютера и информационных технологий на современные поэтические практики выразилось в том, что сократилась дистанция между автором и читателем текста. Авторский вариант текста со всеми особенностями оформления авторского замысла стало легко тиражировать в неизменном виде. Технически упростилось порождение текста, система его визуального оформления и воспроизведения. Текст стал выглядеть более «разбросанным» на странице, так как поэты предполагают (и, в общем-то, верно), что чтению стихотворения должна сопутствовать актуализация, провоцируемая изменчивостью и необычностью поэтической формы, а не автоматизация привычного визуального ряда, маркирующего текст как привычный факт стихотворной речи. Появилась большая свобода в выборе средств визуальной организации текста, роль которых в тексте автор зачастую комментирует, тем самым отстаивая правомерность своей точки зрения и аргументируя выбор именно этих выразительных средств.

Графические средства организации поэтической речи связаны с разными уровнями языковой и стиховой структуры. С помощью этих средств актуализируются фонетический, лексико-семантический, морфологический, пунктуационный, синтаксический, стилистический и композиционный потенциал текста. Конкретные выводы о воздействии конкретных механизмов визуализации текста на структурно-семантический потенциал именно этого текста или группы текстов приведены в каждом параграфе.

Свойства рассмотренных в работе явлений соотносятся с положениями о системных свойствах поэтического текста, высказанными Б.А.Лариным: «изменение функции одного из элементов в лирической системе вынуждает поэта к полному её перестроению ... и обновление знаковое должно всегда сопровождаться нахождением иных семантических эффектов» [Ларин 1974: 94]. Здесь мы попытаемся сформулировать особенности графической активизации языковых элементов в современной поэзии, сопоставив явления, которые были рассмотрены в разных главах работы.

Фонетический потенциал текста выходит на первый план в письменной форме текста с помощью средств параграфемной и строфической организации.

Заглавные буквы актуализируют анафору в тексте Игоря Давлетшина, а также, наравне со средствами текстовыделения, используются многими поэтами для выделения ударной гласной.

В некоторых стихотворениях Фёдора Сваровского уточнение рифмы осуществляется сбросом части слова, следующей за точным рифменным совпадением, на следующую строку: «вокруг февраль / дождь падает перед домом на залитый бензином асфаль / т //». В этом примере обособленная буква выступает в качестве ритмически внесистемного элемента, так как являет собой отдельную строку, завершающую строфоид. В стихотворениях Василия Чепелева и Виктора Сосноры ненормативно частое использование междустрофных интервалов замедляет чтение текста, меняя восприятие интонации текста или его части.

Одна из важных проблем, которая выявляется в результате проделанного в этой работе анализа – принципиальная непроизносимость некоторых текстов (полная или частичная), а также невозможность выбрать верный вариант произношения текста. Эти свойства обнаруживаются в произведениях, актуализирующих многозначность за счёт неполной записи слов (например, произведения Генриха Сапгира), провоцирующих множественные прочтения текста, из которых складывается общий смысл произведения (например, произведения Анны Альчук). Также не всегда произносимы появляющиеся в тексте знаки, которые предполагают несколько вариантов произнесения: математические знаки, формулы. Произнесение чисел, содержащих несколько разрядов, но не сочетающихся со словесной частью текста, тоже вызывает сомнения – это последовательность цифр или число? Также не вполне понятно, как именно следует (и следует ли?) произносить зачёркнутые элементы в текстах.

На лексико-семантическом уровне проблемы возникают в связи с фиксацией границ слова и описания его семантического потенциала. Подвижность этих границ спровоцирована, с одной стороны, широким распространением голофрастических конструкций, один из вариантов осмысления которых – языковой знак, подобный сложному слову по своим лексико-семантическим, а также сочетаемостным свойствам. (Ещё один вариант осмысления голофрастических конструкций будет представлен при обобщении синтаксических явлений).

С другой стороны, представление в тексте неполностью записанных слов и слов, разбитых на фрагменты, предполагает описание смысла этих элементов как похожих на другие слова языка (а также на их фрагменты), если возможность такого совпадения вписывается в образно-ассоциативный потенциал текста в целом.

Семантику голофрастических конструкций и фрагментов слов возможно анализировать лишь в контексте произведения. Это отличает их от омонимов и многозначных слов, которые могут актуализировать несколько значений в одном и том же художественном контексте. Но реализация нескольких значений обычного по структуре языкового слова в тексте поддаётся интегральному семантическому описанию, хотя бы в силу того, что количество значений слова ограничено словарным описанием, хотя иногда бывает осложнено ещё и действием языковой метафоризации.

Средства визуализации текста при неполной записи слов, а именно полуслово и сопутствующий ему увеличенный пробел, соотнесены с морфологическим уровнем. В результате автономизации части слова происходит грамматическая аналитизация элементов, напоминающих корни слов, и абстрагирование семантики элементов, напоминающих аффиксы. При аналитизации неполностью записанного слова стирается граница между частями речи. Морфологическое значение и синтаксическая сочетаемость полуслова может толковаться более произвольным образом, нежели в синтаксически согласованном тексте. Интерпретации помогают и увеличенные пробелы между словами. Например, при анализе двух строк из стихотворения Генриха Сапгира «Поиски щенка»: «и сам должно быть где-то близ / нечко повизг» неизвестно, употреблен ли предлог “близ”, а сочетающееся с ним существительное пропущено в начале следующей строки, или употреблена часть наречия “близко”. Эти варианты понимания смысла равноправны, так как являются дополнительными по отношению к структуре текста, состоящего из полуслов, рифмующихся между собой.

В современных поэтических текстах наблюдается динамика в употреблении средств пунктуационного оформления речи. Полный отказ от расстановки знаков препинания не входил в поле нашего рассмотрения, а рассматривавшиеся нами случаи употребления пунктуационных и параграфемных средств организации речи привели нас к следующим обобщениям.

Употребление пунктуационных средств организации речи в соответствии с правилами пунктуации в современных поэтических текстах постепенно уступает место частичной расстановке знаков препинания. При накоплении фактов это ведёт к трансформации пунктуационной системы, во всяком случае в поэзии. В частности, это касается употребления заглавной буквы вместо точки и заглавной буквы на границе фраз в стихотворениях Семена Ханина и Анны Горенко, отсутствия знаков препинания на границах поэтических строк у Андрея Полякова. Так, например, многие поэты отказываются следовать традиции, предписывающей начинать каждую поэтическую строку с заглавной буквы.

Мы подсчитали соблюдение этого правила по трём крупным антологиям современной поэзии, вышедшим в начале 2000 годов, сопоставили эти данные с данными опроса поэтов и обнаружили, что процент использующих заглавные буквы в начале строки колеблется между 11 и 34%, а в среднем составляет 19%.

Значения пунктуационных средств оформления речи переходят к другим элементам структуры текста – средствам параграфемной разметки и пустотам. Это в частности использование средств текстовыделения или заглавных букв для маркирования прямой речи в стихотворениях Анны Глазовой и Ярослава Могутина. Некоторые стихотворения Михаила Айзенберга завершаются без финального знака препинания. Полина Андрукович использует слово «нет» вместо зачеркивания или стирания неправильного варианта продолжения текста. У разных авторов встречается обозначение интонационных пауз с помощью увеличенного пробела.

Использование пунктуационных знаков не по назначению сопровождается авторским переосмыслением роли этих знаков в тексте. Это, например, точки и скобки в середине слова в стихотворениях Анны Альчук, комбинации из нескольких запятых в стихотворениях Вилли Мельникова и Владимира Тарасова, использование разных видов скобок и двоеточий для обрамления заглавий, которые могут быть выражены текстом, а могут быть представлены его эквивалентами.

На уровне синтаксиса в графике современного текста представляются ярко выраженными и актуальными следующие явления.

Голофразис обостряет вопрос о границах между словом (частью слова) и предложением. Примеры голофрастического предложения и даже голофрастического текста таковы: однострочные однословные стихотворения Тропинкаприлиплакботинку Леонида Виноградова и толибокоенибудь Ивана Ахметьева. Голофрастические образования в структуре текста чаще всего выражают общее значение единого понятия, данного беспробельной записью, например чернаярубашкабезгалстука в стихотворении Игоря Давлетшина (иногда беспробельная запись конкурирует со средствами параграфмемики).

Голофрастическими конструкциями передаётся скорость записи текста, как у Елены Костылевой или усиливается образ, как, например, теплеетеплее у Полины Андрукович. В некоторых случаях голофразис, выраженный слитной записью слов, провоцирует к пересегментированному прочтению текста. Из приведённых здесь примеров более всего тяготеет к такой интерпретации текст Ивана Ахметьева, в существенно меньшей степени – фрагмент текста Полины Андрукович.

Пробельно-беспробельная запись текста, рассматриваемая на материале поэтики Анны Альчук и отдельных произведений Владимира Строчкова и Александра Горнона, может быть выражена разными способами. Такая запись текста актуализирует несколько возможностей его прочтения, и в этом состоит главный смысл приёма.

В текстах с полусловами, в частности, в произведениях Генриха Сапгира и Анны Альчук, исчезновение морфологических указателей на конкретную синтаксическую связь из слова, неполностью представленного в тексте, провоцирует свободную сочетаемость языкового знака, который становится аналитическим носителем смысла. Это соотносится с одним из правил средневековой японской поэтики, которое предполагает включение в состав текста элемента с потенциальной многозначностью, который может не сочетаться с грамматическим строением фразы.

Визуальные выразительные приемы стилистически маркируют элементы текста. Возникает контраст между выделенными и невыделенными элементами текста, или моделируются более сложные структуры стилистических взаимоотношений между частями текста.

Графическое выделение необычных слов в тексте встречается у Александра Левина, который таким образом маркирует верность написания слова «вминательно» и актуализирует ассонансную рифму «свет - рвёт». Запись текста или его части исковерканной латиницей усиливает экспрессивный потенциал элементов, выделенных таким образом. Это встречается, например, в заглавиях некоторых текстов Натальи Романовой. Зачёркивание отдельных элементов Ниной Искренко и обозначение их неправильности с помощью использования слова «нет» в поэтике Полины Андрукович служат стилистическому затенению этих элементов в общей структуре текста – они уже не могут восприниматься как семантические и стилистические доминанты текста. Зачёркивание указывает на неправильность первоначально выбранного автором варианта.

В контексте произведения реализуются значения элементов, присущих разным функциональным стилям. В стихотворении Алексея Денисова общеязыковое понимание слов конкурирует в восприятии с терминологией и фразеологией компьютерного и околокомпьютерного стиля речи, и одни и те же единицы воспринимаются как одновременно включенные в разные семантические поля и разные сюжеты – когда автор описывает работу на компьютере или ожидание взаимной любви. Михаил Еремин в примечании поясняет, в какие именно цвета будут окрашены окна, а в самом тексте использует названия химических элементов и химические формулы, которые обычно употребляются не в поэтическом языке, а в других функциональных стилях: «В дали фабричное окно сверкает селенидом кадмия, / Чуть ближе – в парниковых рамах тёплый СоО».

При порче и разрушении текстов происходит трансформация стилистического значения элементов. Самый простой пример – испорченное прогоном через сканер стихотворение Вячеслава Крыжановского, в котором некоторые слова перестают быть читаемыми, а другие вполне пригодны к прочтению, но в них появляются непредсказуемые символы, связанные с исходными буквами по незначительному визуальному подобию. Зачёркивание текста тоже может его испортить, так, например, «Прекрасное зачёркнутое четверостишие» Владимира Казакова мы уже не можем интерпретировать как прекрасное - испорченный текст уже не безупречен. В поэзии Генриха Сапгира сознательная порча автором текста поэмы «Быть – может!» при создании поэмы «МКХ – Мушиный след» расширяет возможность толкований текста и усиливает стилистический потенциал. У знаков пустоты (увеличенные пробелы) и у знаков разрушения (полуслова) стилистический потенциал сильнее, чем у обычных слов и пробелов. Однако интереснее всего в этом ключе обратить внимание на стихотворение Евгения Паротикова «Про любовь», в котором разные стилистические системы поэтического языка, сменяя друг друга, участвуют в последовательном разрушении связности высказывания.

На уровне композиции в произведениях современных поэтов тоже происходят заметные сдвиги, вызванные нетрадиционной графикой. В качестве новых композиционных приёмов используются:

- Обильное использование строфоразделов или вертикальных пробелов, служащее более точной передаче интонации у Василия Чепелева, выделению некоторых текстов из контекста поэтического сборника у Виктора Сосноры и Фёдора Сваровского.

- Зачёркивание текста или его части соотносится с композицией стихотворения у Нины Искренко, с композицией поэтического сборника у Андрея Полякова, маркируется как предваряющий комментарий к названию текста у Юрия Цаплина. Использование зачёркнутых слов маркирует поворот сюжета в произведениях Александра Карвовского, Нины Искренко и Елены Кацюбы.

- Форматирование текста по центру соотносится с интонационно-смысловой фактурой текста у Виктора Кривулина и Михаила Генделева. Применение разноразмерных отступов от начала строки у Дины Гатиной и Полины Андрукович деактуализирует возможности случайного совпадения начал строк, а в поэтике Валерия Галечьяна, наоборот – строки, начинающихся с одних и тех же букв, упорядочиваются по вертикали.

Особо необходимо выделить случаи, когда авторское понимание приёма идёт вразрез с общепринятым в рамках современных представлений о поэтическом языке и его свойствах. В качестве примеров можно привести:

- трактовку Яной Токаревой использования косой черты для подчеркивания слитности (а не разделения) элементов текста, записанного курсивом,

- использование необычных направлений чтения слов в поэтической системе Валерия Галечьяна, не преследующее целью выстраивание в тексте палиндромических и подобных отношений,

- увеличенные пробелы в текстах Елены Костылевой, не имеющие интонационного значения и возникшие по техническим причинам.