СМЕРТЬ АВТОРА родилась в голове, мощно экипированной концепциями, системами, сопоставлениями и массой самых важных сведений в самых отважных сочетаниях, но органически лишенной способности уразуметь существо самого феномена искусства как живого единства объективного и субъективного.
        Как это так? Как это вообще может быть? Вопрошает голова и с присущим ей остроумием решает - шалишь. Либо одно, либо другое. А что до автора, который это единство и осуществляет, так это еще надо посмотреть и очень посмотреть: может, еще никакого автора-то и нету. Во всяком случае - не будет. А вот тут сейчас у нас и не будет, когда мы с ним наконец разберемся со всем остроумием новейшей научной строгости. Строгостью новейшего научного остроумия.
        И голова права в своей научности и своем остроумии. Права безусловно, только вот в правоте этой нет ровно ничего нового: с точки зрения такой научности безусловно невозможны и авторство, и искусство. И возможны-то отродясь и не были. Смерть им, их нет в том смысле, что они не исчерпываются такой наукой и такой наукой не воспроизводятся. Несомненно.
        Жизнь тоже пока что наукой не воспроизводится - т.е. не сотворяется - и, соответственно, исчерпывающе описана и объяснена быть не может. И она тоже остается недопонятым в этом смысле наукой двуединством - единством души и тела.
        Это очевидно, но из этой очевидности еще никто не пробовал делать отважного и остроумного вывода: тем хуже для жизни. Смерть жизни.
        Уж не говоря, что и новизне тридцать лет, и что новизна-то и сроду, смолоду и еще до начала была ветхая новизна, ненадежная - новизна сорбоннского радикализма мая 68.
        И все-таки голова - это голова. Ну, не очень удачная голова в этом месте - гошистская, кто его знает какая. Может, и маоистская, полпотовская - но хоть голова; слушайте, а это что же такое? Это и не головы вовсе. Не головы, а одно беспокойство: беспокойство - а какие головы сейчас носят?
        Ну там Сорбонна была, был 68-й год. "Сорбонна" и значило голова по фене времен Вийона - как утверждает Гюго. Такая, значит, была тогда там Сорбонна. Тут же не Сорбонна, не 68-й. А 68-й тут был совершенно другой, в корне. Которые из молодых ученых не помнят, пускай спросят тех, которые помнят. Кто ученые. Пусть почитают. "Архипелаг Гулаг", например. Или отзывы читателей. Демичева, Андропова. Тэтчер, Рейгана там - ну, я не знаю кого - но сейчас не 68-й, и не 70 и даже не 80, а уже 90 - девяносто какой-то год.
        ВепешА - это же не по-французски. А это значит Высшая Партийная Школа. По-русски, без перевода. Бывшая высшая партийная школа, ныне помещение Российского Государственного Гуманитарного Университета - ну при чем тут Сорбонна, которой уже нет и в Париже, и кто сказал этим ученым, что сейчас здесь надо носить то, что пробовали носить там, тогда - смерть автора, так смерть автора?..
        Понимаете, из того, что донельзя действительно обрыдло фрейдистское и столь же глубоко научное ковыряние в авторских потрохах как метод предыдущего высоко научного направления, - обрыдло не одному автору - нынешнему, столь же научному и энергично актуализирующемуся, рано делать вывод, что автор не выдержал первым, и, как теперь говорят, ушел.
        И что этот якобы факт и явится очередным неисчерпаемым источником - источником питания науки. Мы не против - питайтесь, если не за наш счет. Но мы против уходить.
        И с чего это автору уходить первым? Да и как может автор уйти первым, ибо кто же это такой - автор, как не вы, как вы думаете? Так что - после вас, после вас. На самом деле в случае чего - синхронно. Но уж не раньше.
        Чем далеко ходить в приятные командировки, спросили бы здесь кое-кого авторов - они бы вам кое-чего рассказали. Какая здесь устроена была смерть автора - какой свет не знал. Примерно половина на половину: лет на тридцать пять - просто смерть авторам, и на следующие тридцать пять - уже она. Смерть Автора. И как раз на эти тридцать пять, наши. И что из этого получилось.
        И что получилась из этого пригота с кабаковиной "Постмодерн" "трансавангард", "второй авангард" - получились блатные дела - естественно, удобней всего обозначаемые, описываемые блатной феней - это ведь только одна сторона дела, - хотя конечно. Кому какие дела, какая сторона ближе.
        Но это то, что получилось из смерти.
        А вот как НЕ получилась смерть и какие получились авторы, кто не поддался таки смерти ни в каких видах - это... Это вам, как видно, некстати. Некстати вашей власти такие навыки - не даваться власти. Какая там вы "наука" - вы власть со всеми навыками. Искусство, с которым блата не сваришь, такое вас не интересует. Не занимает. К сожалению...
        Но, к счастью, все-таки от вас не зависит.
        Дело-то простое, и сводится все к тому же - всерьез оспорить миленькую установочку, что имеет значение не написанное, а напечатанное: что автор сам и не автор, а автор тот, кто сделает автора, раскрутит его. Или не сделает. Не раскрутит.
        Извините. Вот я - автор. И не смерть автора, а вота вам. Извините.