З И Т А

1. Я ГОТОВЛЮСЬ ВСТРЕТИТЬСЯ С ЗИТОЙ
( СКВОЗЬ ТУМАН БЕССОННИЦЫ )

Я прибыл в Рио. Самолет задержали. И поезд тащился между двух стихий - солнца и сплошного ливня. Врывалась ночь. Ржавело небо, как старый якорь, впившийся в подводное хозяйство океана.

Она лежала на белом песке. Глядела на волны океана. Волны перешептывались. Бодались между собой. Она лениво глядела и слушала.

Уже сегодняшней ночью она решила вырваться из ядовитого кольца змей- деревьев. Она пробиралась так осторожно, что почти не касалась воздуха.

- Зита! - окликнул я.

Густая решетка лесных запахов. Я приближался к ней. Разрывал привычные земные измерения. Расстояния для меня уже ничего не значили. Южное небо навалилось крупными звездами, совсем не такими, как у нас.

Сверкнула молния. Дернулся рыжий с черными полосами хвост. Беззвучен ее прыжок. Судьба приобрела форму крика-рычания.

Меня сбивали с ног ее зеленые глаза. Они видели иные, прошлые миры. Она накрывала их своей тяжелой когтистой лапой.

Шерсть намокла. И полосатый хвост ускользал, как желтая молния.

План созрел. Хочу встретиться с Зитой. Хочу написать о ней, вернее, о нас.

2. КАМЕННЫЙ ДОМ С ХИМЕРОЙ

И другая жизнь вошла в свои берега. Устало бредут облака. Я свистнул, чтоб утвердить себя. И, как прилежный ученик, стал искать в себе новые силы.

Надвинулась ночь. Зеленый свет в ее глазах приблизился. Ее сердитый крик поднялся на ступень выше. Нестерпимое ощущение, что все сейчас рухнет. И вдруг почувствовал, как уцепился за тонкую паутину сюжета. И сразу же острый болевой шок от удара когтей дикого зверя.

И тогда, как спасение, я кинулся в детство. На углу нашего переулка, там, где он выбегал на улицу, всегда стоял каменный дом с химерой. Сейчас он движется ко мне. Кое-где на фасаде дома осыпалась штукатурка. Но старинная укладка еще прочна. Красный кирпич вышел наружу. И химера сейчас глядится еще моложе, еще живей, чем в детстве.         

Я искал ее образ на глубине далеких запахов детства.

Креолка кружилась надо мной, как дождливая метель. Душа моя вздрогнула. И, брошенный в пространство между переплетенных, как змеи, лиан, я попытался удержаться. Ухватил мокрый ствол пальмы. И, конечно же, все это не приближало меня к реальности.

А поезд вот он, рядом. Я все медлю, все тяну, и уж воздух прозрачен и вдалеке маячат мосты, туннели… поезд влетел в сырую духоту ночи. Кто-то уже побывал здесь. Кто-то прошел тут до меня. Теперь мне надо настроиться на звучанье леса, не нашего, чужого. Там, где нет света между разросшимися деревьями. Приблизиться. И слиться.

3. ВЕРЬТЕ, БРАТЦЫ, ТАМ ЖИЗНЬ ДРУГОГО ОКРАСА

Я давно живу по чужим законам. И чужая хвоя мне родней своей. Чтобы не опоздать на электричку, я лег рано. Крепко выпил. Но заснуть не удалось. Ни единой секунды. В один выдох вскочил с постели. Схватил, что под руку, – драные джинсы, кеды. Дверь – настежь! И на улицу.

Вылетел на платформу. А тут как раз – электричка, дальняя, не со всеми остановками.

И кто-то, из сильно подогретых вином:

- Ты куда, козел, лезешь?

А я ему так спокойно объясняю:

- Между прочим, тороплюсь.

А мне в ответ:

- Тут все торопятся.

- Все, да не все. Мне не в курятник какой-нибудь, а куда подальше. За Бронницы, за Быково, да еще дальше – в Бразилию, где жизнь - лесная копейка, и моя карта брошена! И лианы, и пальмы – все не наше. И любовь дороже. Так что задохнешься. Верьте, братцы. Там жизнь другого окраса. Там воздух не наш. И ночь не наша. Там моя креолка, ее тело изумительно гнется, а ноги ступают так легко, будто летят, не опираясь на землю. Она глотает плоды масличных пальм в этой самой Бразилии.

4. КАК МЫ С НЕЙ ВСТРЕТИЛИСЬ

Не помню, в какой день. На рынке в Малаховке. Да, точно. Она шла между рядов, а у нее такой хвост – рыжий с темными полосами. Я сразу за ней.

Вернее, за ее толстым рыжим хвостом.

А она еще этим хвостом чуть ли не по земле.

Да тут какая-то баба:

- Ишь, хвост распустила…

И все - больше та не успела ничего сказать.

А Зита (это я потом узнал, как ее зовут) этим своим хвостом разбушевалась, стала бить во все колокола, баба испуганно кинулась к своему товару, да кто же знал, что Зита не страшится ни ада, ни рая, хвост сшибал бичом все на ее пути в пространстве земли и неба.

И небо закипело

яблоками,

мандаринами,

огурцами,

картошкой.

Все полетело,

даже кочанная капуста.

Бабы в крик:

- Милиция!

- А чего милиция?

- Да у этой, с таким хвостом, все подкуплены.

- Посмотрите на нее…

Я засмеялся. И уцепил кончик ее хвоста. Она оглянулась. И я увидел звериный оскал. Огонь ее зеленых глаз.

Я многие годы искал, а тут рядом – дикая, звериная.

Потом я уже узнал, что она креолка…

5. КРЕОЛКА

В тропических лесах темнеет быстро. К ночи возвращаются с криком попугаи, стонут обезьяны, трещат цикады, прыгают гигантские лягушки. И вдруг ужасный крик жертвы ягуара. Все это теперь мне внятно, все это привычное пространство встречи с Зитой …

Посмотрите в Интернете. Откройте в Википедии слово «креол».

Я нашел. От испанского слова criollo. Так звали потомков переселенцев на территории Северной и Южной Америк.

Зита и есть креолка. И вообще, не такая, как мы, жители Малаховки. Понастроили коттеджей за высоким забором на улице «Красная Змеевка» или на «Сакко и Ванцетти», то есть идешь к рынку, а там эти, за высоким забором. Между прочим, рынок у нас держат дагестанцы или азербайджанцы, в общем, которые понаехали, только не в этом дело, а Зита особенная креолка. И может превращаться в самую дикую бразильскую кошку. Когда особо разозлится, то становится хищной, как ягуар. Живет на опушке леса, на болоте в зарослях тростника, недалеко от рек. И чудесно плавает. На этом мы с ней, можно сказать, сблизились.

Я плыву. И Зита рядом. Только Зита еще успевает выбрасывать лапой рыбу на берег, как домашняя кошка. Тростник скрывает нас. Я чувствую болотистый пряно – горький запах аира. И моя голова кружится то ли от запаха, то ли от любви.

6. ГРОЗА В БРАЗИЛИИ

Конец света – гроза в Бразилии.

Ужас бури. Ревут деревья. Ревут лягушки.

Гул и грохот вод потоков.

Разверзлись хляби небесные.

Монстеры в дожде – все это стоит увидеть.

Надо ехать за Бронницы, в леса Бразилии. И как радуется Зита. Я полагаю, что для нее близость конца света – только повод раззадориться.

Она – пришелец. Она не может жить без чуда. С крепчайшей смесью звериной радости.

Вода в бурю скатывается с глянцевых листьев монстеры. И Зита взлетает на деревья. Ее острые когти впиваются в стволы пальм.

Там ей привольно жить.

Там я услышал ее хриплую, мяукающую песню.

Прекрасную и опасную. Она не из тех, кто строит гнезда в коттеджах, утвержденных печатями.

7. МАЛАХОВСКОЕ ГАЗОВОЕ ХОЗЯЙСТВО

Но у меня скопились дела в Малаховском газовом хозяйстве. Недалеко от железнодорожной платформы. (В конце платформы – стенд. Ослепительно красный свет. «Внимание! Будьте осторожны, переходя железнодорожные пути». И фигура человека, падающего на рельсы).

Должен сказать, мои дела в этом газовом хозяйстве не кончались. Хлебнул я там по полной. Прихожу в понедельник – не приемный день. Ладно. Пришел в приемный, в среду. Отстоял очередь. Нет главного инженера. Прихожу снова. Опять облом: был, а сейчас нет. «Насчет установки счетчика? Вам сначала к мастеру». «А когда он будет?» «Трудно сказать. Он уехал в отпуск». «А когда приедет?» «Должен же человек отдохнуть. Как вы считаете?»

Я ездил в Малаховское газовое хозяйство, как на работу, из месяца в месяц, из месяца в месяц.

Я стоял в очередях.

И в короткие промежутки клялся Зите в любви.

Там, за этим газовым хозяйством - глубокий овраг.

А за оврагом начиналась знаменитая Малаховская степь.

8. МАЛАХОВСКАЯ СТЕПЬ

Лунный свет залил степь. Нет ничего безбрежнее малаховской степи. Она дымится. Играет ядовитыми цветами крапчатого болиголова, волосистого пустырника, колючим дурнишником, вереском и полынью. А то сердито и глухо стонет.

И что удивительно – Зита обожает прыгать и нежиться в Малаховской степи, и я полностью подчиняюсь причудам Зиты. Мы здесь с ней упиваемся любовными играми. А когда на небо выходит луна, она садится и кричит, как капризный ребенок или бразильская кошка. И я близко вижу зеленый холодный пламень ее раскосых глаз. И мне кажется, луна, звезды, да само небо соединились со степью.

Посреди Малаховской степи росло огромное старое дуплистое дерево. Кажется, тополь. Зита когтисто влезла на дерево. Она уцепилась ногами за большую ветку. И висела вниз головой. Я смотрел на нее с земли. Я боялся, что она упадет и разобьется, как фарфоровая чашка. Потом тоже забрался на дерево. Крепко обнял мою креолку. И видно, сделал больно. Она вскрикнула. Ударила меня. Я попытался снова обнять Зиту, но руки мои соединились в ночной пустоте. Зиты рядом не было. Я поглядел в небо. Мои глаза ослепли от тоски и серой бесконечности. Обняв серую пустоту неба, я взвыл. Слез с дерева. Утро. Тонкая пленка дождя закрывала мои глаза, как у слепого.

Я шел по степи. Сильно пахло полынью, дурманило голову багульником, и буднично, не переставая, частил мелкий дождь. И опять я шел в Малаховское газовое хозяйство.

- А вы, собственно, чего хотите?

- Мне бы получить разрешение на установку газового счетчика.

- А вы написали заявление?

- Пишите: «Начальнику Малаховского газового хозяйства Крютченкову Валерию Алексеевичу».

- Написали?

- Пишу. От Балла Г. А.

- Кто такой Балла Г.А.?

- Это я.

- Подпись.

- Готово.

- Кто может за вас поручиться?

- Могла бы Зита.

- Кто такая?

- Это мне трудно объяснить в заявлении. А сейчас уже просто невозможно.

- Чего же вы хотите?

- Я же вам говорил. Чтобы мне разрешили установить газовый счетчик.

- А что у вас есть?

- Газовая плита.

- Сколько конфорок?

- Четыре.

- Это не к нам.

- А куда же?

- В Раменское газовое хозяйство.

- А у вас?

- У нас филиал. Вам - туда.

- Спасибо.

- Пожалуйста.

Я пошел к платформе. Теперь уже в начале платформы – стенд. Ослепительно красный свет. «Внимание! Будьте осторожны, переходя железнодорожные пути». И фигура человека, падающего на рельсы.