МЁРТВАЯ ТЕМА
поэма
1. <лидер>
«В этих полях, превращённых в свалку,
к коим приблизились мы,
нам предстоит обнаружить самку
Пустосимптомной Чумы.
Значит, признаков нет, по которым
мы опознаем её.
Даже прибавив к нашим приборам
эврику и чутьё,
мы залучим в таксонную сетку
только шум и абсурд.
Правильно эту безмолвную змейку
Мёртвой Темой зовут». –
Так приблизительно плавал лидер
в тусклом тумане слов –
то ли научный руководитель,
то ли экскурсовод.
Группа исследователей кисло
вглядывалась в туман. –
Там навалила фабрика смыслов
непроходимый хлам.
Можешь язык мусолить ретиво,
обретая восторг.
Но не даёшь если ориентиров –
значит, ты не пророк…
«В этих полях, превращённых в свалку, -
всё-таки он продолжал, -
нам предстоит странная схватка,
коей не создан жанр.
Здесь не соприкоснёмся мы с фактом:
с фронтом знамён, эмблем.
Так что я бы назвал «бесконтактным»
этот эксперимент.
Вряд ли, однако, в нашей традиции
мы сохраним умы. –
Нет, мы все обратимся в рыцарей
Пустосимптомной Чумы»…
2. <я>
Ну, я не знаю, как это можно
лихо так заявлять.
Если всё это настолько сложно,
кто это может знать?
Я-то, положим, не завербован
в их философский рейд:
я и без них не считал симптомом
свой мимолётный бред.
Да, я бывал в банальных недугах:
в творчестве, в скуке, в любви –
но в мелководных этих медузах
не было яда судьбы…
Мёртвая тема молчит предо мною,
плавится в чёрном огне.
Запах её, наплывая вплотную.
не прикоснулся ко мне.
Сердце не рухнет, пискнув тоскливо,
льдинка не стукнет в мозг.
Только мозолит нудно, постыло
старенький парадокс. –
Не заманили меня в экскурсию,
но, отрекаясь, иду.
И, дегустируя безвкусие,
ту же чуму приму.
Когда и как эта Мёртвая Тема,
словно озноб-не озноб
внутрь и вглубь моего тела
впрыгнет иль заползёт,
я не узнаю: не замечу
её когтей и зубов.
Значит об этом и думать нечего,
можешь забыть, не забыв…
(Можешь стрелять словами ретиво,
раз уж вития ты, -
но не найдёшь если императива,
рати твои мертвы!)
3. <он>
Он оглянулся в солнечном мареве,
щёлкнул на ост и вест,
аппаратура схватила намертво
разнообразный блеск
мусора: сложные лабиринты,
крысы, плесень, грибы…
Быстро подручные лаборанты
влезли, во что могли.
Дружно фиксировали, что можно:
гоголь плюс, скажем, могль -
но кувыркнулись и надёжно
обнаружили ноль…
«Это есть, - он скажет, - тем более
значимый результат,
что, согласно нашей теории,
всё и должно быть так!»
Он оснащён для проникновенья
грантами многих стран.
Он, тем не менее, добудет трофеи:
мрак ума, страх и срам.
Смрад того же ума, напряжённо
скорчившегося в себе.
Это поистине будет бомба,
спрятанная в статье.
Многие, раздираемы взрывом,
вскрикнут: «Вот оно что!» -
Ящерица в компании с крысами
бегает – хоть бы что.
Пустосимптомна и беспринципна,
лезет во все углы,
множась, как неуловимая цифра
в микросхемах судьбы.
То ли отодвигает встречу
до правомерных времён,
то ли протягивает трещину
под благовидный предлог…
4. <мёртвая тема>
Мёртвая Тема питается рухлядью,
в загромождённых полях.
Нет, не питается, а походя
пробует всё подряд.
Столь равнодушное любопытство,
как растущий кристалл,
строит себя без запинок – и быстро
распростирается вдаль.
Пыль висит в неподвижном воздухе:
то ли плавал пилот,
то ли экскурсионные ослики,
то ли совсем верблюд…
Что за смысл в том, что она – самка?
Звёзд, быть может, намёк?
Или безумьем крылышек взмаха
всё же знак подаёт?
Нет, я думаю, она – личинка,
знающая свой жор.
Если б она была мужчина –
путь бы сомнительней шёл.
Подчёркиваю, что речь не о сексе.
Речь, конечно, о том,
что в подвергнутом наблюденью контексте
этот симптом – фантом, -
тоже, тоже, как многие, многие –
чту там многие? – все!
Что ж вы, мечтой упёртые гоголи
прётесь в лугах, в росе?
Идите уже в пустыню, там будьте!
Всем, я сказал бы, пора
туда, где Мёртвая Тема рухлядь
жрёт в непомерных полях.
Вымеряйте хотя бы влажность
и убедитесь – её нет.
Звука хоть сколько-нибудь жалобного
не издаст ваш предмет.
5. <я>
Столь равнодушное любопытство
тоже не есть симптом.
Жаль, что меня космодермисты
не убедили в том.
Я погибал в банальных недугах –
или мнилось мне так.
Нового ничего не придумав,
констатировал факт:
не заловили меня в дискуссию,
но, отрекаясь, иду.
И, дегустируя безвкусие,
тут же приму игру.
Я не замечу, как Мёртвая Тема
плавно, без запятых
внутрь моего словесного тела
вникнет и завопит
молча: не требовательно, там, жалобно –
нищенский мой сюжет
вроде бы излагать продолжаю, но
в нём меня уже нет.
Вряд ли узнаешь по стилю-почерку,
кто я таков был тут.
Не зря эту невзрачную ящерку
Мёртвой Темой зовут.
Пустосимптомна и беспринципна
лезет во все углы,
множась, как паразитная цифра,
в творчестве, скуке, любви.
То ли выстлан паркет Пенроуза,
то ли плавал пилот,
подстраивая фигуры в воздухе
под благовидный предлог…
Может, в какие-то уязвимости
впёрлась словесная плеть? -
Скажем: не ноль, а - ноль в периоде
(разница всё же есть!)
08.11.2009
____________________________________
Поэма писалась (с большим трудом, загадками и недоумениями)
с января по ноябрь 2009 года.
«Космодермисты» – хохмаческая и идиотическая игра со словом
«постмодернизм», которому (отчасти!) посвящена вся поэма.
«Паркет Пенроуза» – Возможность заполнения плоскости многоугольниками
из конечного набора – таким образом, чтобы это заполнение являлось апериодическим
(т.е. не существовало бы никакой сколь угодно большой комбинации многоугольников,
регулярно повторяющейся при заполнении) – была доказана (кем-то) в 60-х годах.
Этот первый предложил набор, состоящий из более чем 2000 многоугольников.
С тех пор математики старались сократить это число – и быстро в этом преуспевали.
Наконец в конце 80-х Роджер Пенроуз нашёл набор для апериодического заполнения,
состоящий из двух (!!) плиток. Но пока ещё не доказано, что этот набор нельзя сократить
до одной плитки.
