***
Барокко Васькиного барака
Не отличает пунш от арака,
Особенно если зима.
В ассортименте – галдеж и драка,
Разборчивый может сойти с ума.
Всю жизнь на манеже – все те же лица.
Чем попусту злиться, уж лучше слиться
С кем ни попадя на авось!
Ведь смерть – единственная жилица,
Которая видит тебя насквозь.
А не случится – поди побрезгуй!
Сквозь человеков – тенью нерезкой,
Сквозь переборки и крепежи –
В ночь за веселенькой занавеской…
Там кроме Господа – ни души.
2000
***
Настойка с Корнеичем,
Кофе с Ермолиным…
Рассказывать не о чем.
Такая уж доля нам.
Известно из опыта:
Рассказывать не о чем,
Покуда не допита
Настойка с Корнеичем.
2000
***
Многоумный Пихто, ослепивший клопа,
Обогнув острова милицейских сирен,
Задремал, и его проглотила толпа.
Тридцать лет и три года во чреве тугом,
Регистраторской белой рубахой смирен,
Пробавлялся одним, а свистал о другом.
Под сурдинку скукожились пяди во лбу,
И волосья утратили жгучую масть,
Но глаза научились глядеть сквозь толпу.
С этим ценным подарком теперь – хоть куда!
Не воскреснуть еще, но уже не пропасть,
Ни с одной из утроб не срастись никогда.
От них не умотать,
И ангел свысока
Курлыкает фемине:
«Не сокрушайся, мать,
Об участи цветка,
Ты – ягодка отныне!
2000
***
На питейной скамейке в чужом дворе
У подножия пышной мусорной кучи
Телеса легки, а слова тягучи,
Словно детское яблочное пюре.
Пестрый хлам забирается в облака.
Но копни поглубже! Честное слово,
Обнаружишь красивого-молодого
Гуманиста, художника, вахлака.
Через призму бутылочного стекла
То на ангела, то на тень похож.
Этот ангел небрит, эта тень светла –
Лучше всех убеждает, что мир хорош.
2000
***
Нас искушало не сало, но соло:
Все рифмовали да малевали,
Нервами ввязывались в игру.
Кто мы теперь? Огурцы без рассола?
Зерна в бряцающем коленвале?
Или дворняги не ко двору?
Так или эдак – не надо лая,
Мой малосольный зеленый зема!
К нам равнодушия не тая,
Крутится родина деловая:
За неимением чернозема
Мы прорастем в коленах ея.
2000
***
И вышел подышать в тенистый аут-сад
На берегу провинциальной Леты,
Где время тихо пятится назад,
Потом встает, античной статуи навроде,
И без осадка растворяется в природе.
Труды и годы – это, брат, куплеты!
У жизни есть немеркнущий припев.
Ни домочадцев, ни друзей, ни дев
Туда мы приглашеньем не уважим.
Там человек братается с пейзажем.
Всяк лиственный пустяк ему шуршит: «Иди…»
Идет. Не все ль едино интраверту,
Где мысли хвойные развеивать по ветру,
Пригревшись у июля на груди?
2000
***
Разломившийся, как титаник,
Он хватался за титьки танек,
Дым курилок, горлышки старок,
Бледный юноша-перестарок.
На полуденные болота
Невзначай заплыла работа –
Монолитная, как тортилла –
И живьем его проглотила.
2000
***
Оперативного простора
Душеспасительная Тора
Для изученья тяжела.
Хандра имела форму тора –
Гордыня дырочку нашла.
А там с налета – с поворота
Шибает в голову работа,
Затапливает с головой.
И в дисциплине ищешь брода,
И сам с усам, и сам не свой.
Ты – как двоичная ячейка:
Всегда ничей, все время чей-то.
В глазах – конторы мельтешат…
Шутник, ты величаешь это
Материалом для стишат.
2000
***
Песни мои – суккубы.
С боями прошли сквозь зубы,
Прихотями сугубы.
Их шлифовали губы,
Чтоб вытолкать из утробы
В отеческие сугробы.
2000
***
В ожидании Рыбы закрылся век,
Истончился лед, поседел рыбак.
Философу мерещится смена вех,
Моряку – рубах.
Водолаз курирует бездну вод
И, впадая в хронический аппетит,
По мобильной кричит, что улов плывет.
А улов летит.
2000
***
Где родился, там и Родос, там и прыгаю –
Щелкопером, имиджмахером, барыгою,
Вздорной птицей, долгоносой и хрипатою –
Воспаряю и куда попало падаю.
Это вечное увечное движение –
Зрелой жизни основное достижение.
Жаль, что родина мала! Дожив до отчества,
По второму кругу прыгать не захочется.
2000
***
В период полусна-полураспада
На именины бывшего брюнета
Приходит, безголова и крылата,
Благообразной бедности победа.
В одной руке – мерцанье ркацители,
В другой – торчит сушеная омела.
"Ну, раз уж заявилась, полетели?"
Лишь обнялись – она окаменела.
1999
*** Густаву Климту
В орнаменте густаго климата
Овальная калитка вынута.
Отсель жена-простоволосица
Нагим лицом на ручки просится.
Зениц повадкой горностаевой
Ея узилище оттаивай!
Не уценить холста морозного,
Когда на нем судьба опознана.
1999
***
Под лункой
Во глубинке
Делянки сельдяной
Лежит минтай на спинке –
Любуется Луной.
1999
***
Служилый ловец
Двужильных словес,
Достану из невода
Для тех, кому некогда.
Мытарь дня, не криви лица!
Матерь твоя – кириллица.
1999
***
Анима Каренина
В уме простоволосом,
Каином беременна,
Бежит за паровозом.
1999
***
Когда в обозе кончилась мадера,
И началась тяжелая вода,
Царица Статика пленила Искандера.
Оседлых дней белесая орда
Вокруг завоевателя сгустилась,
Как тысячеголовый сирота.
По небу черканул незримый стилос:
«Коня – на Елисейские луга,
Наездника перевести на силос!»
Пустила корни левая нога.
Свой новый мир очерчивая правой,
Он удивился, как она легка…
Широколистый, кряжистый, корявый.
1999
***
Покуда унесенный в аут
Вкушает поцелуй чекушки,
За ним украдкой наблюдают
Нагие мертвые старушки.
***
Компоты в яблоках.
Кабачки вислозадые.
Переход семейнообязанных через осень.
Низкорослые будни грозят осадою.
Рассвет на сносях несносен.
Сходят воды небесные – до ледяной седьмой.
Кисель подножный не расхлебать вовеки.
– Камо грядеши, пеший?
– Знамо, домой…
А сам на пейзаж опускает веки.
Ветер срывает с вещей названия.
Полная пересортица…
Пройдена стадия созревания,
И вот приходится портиться.
1999
***
Въехал на танке в чужие портянки:
«Кузькина мать, накорми-напои!»
Духи – на юге, на севере – янки,
Посередине химичат свои.
Родина черепно-мозговая,
Твой пациент к тебе не готов!
Крыша съезжает, приоткрывая
Бездну.
А там – ни звезд, ни крестов.
1999
***
Меланхолический пиджак
Летал в осенних этажах
Присутствия.
Пока седмица
Впадала в тихую усталость,
Он силился довоплотиться.
И слышал заспанный вахтер
Зеленый шум из мертвых нор,
И думал: «Показалось».
1999
***
Полжизни простоял безруким Аполлоном.
Дворянское гнездо свилось само собой.
Над мезонином – вымыслы в зеленом,
И млечный путь, и вечный кукобой.
То мама приплывет на пироге капустном,
То Леха прыгнет с печки в Интернет…
Подмяв Луну кустодиевским гузном,
Душа гуляет на пиру планет.
Все колбасит босыми ножками над бездной –
Не хочет быть общественно-полезной.
1999
***
Меж соснами и снами
Ловили землянику,
Расстёгивали стёжки,
Читали ча-пы-жи,
Друг друга выводили
На чистые стихии:
Врастали, растекались,
Сгорали у межи.
У лета в летаргии
Ворочались светила,
Бродил по темным водам
Рассеянный челнок...
Так медленно и мерно
Затвердевало время -
Серебряной декадой
Сверкать у наших ног.
1998
***
О заоконной хочу благодати
Неуставное слово глодати,
До самой радости грызти.
Липы разлаписты яко тати.
Зима расчехлила кисти.
Самое время тихим гуленам
По переулкам перебеленым
Махнуть в незваные гости.
Мир притворяется обнуленным.
Столетье разжало горсти.
Выпало нам из времени выпасть
На ослепительно голый выпас,
Будто в объятья друга…
Дразнит тропа, петляя и зыбясь.
Так будь же, стопа, упруга!
2000
* * *
На островах Блаженных – буфет и карусели.
Налоги заплатили, усопших воскресили –
Народ сегодня в силе.
Начальство объявило Всемирный День Получки.
На летнюю эстраду слетелись ангелочки,
Все маменькины дочки.
Построились и хором поют о небывалом:
О хилиазме зрелом, о времени дебелом,
Которого навалом.
Как будто жизнь бежала, упала и разбилась,
Царевной обернулась и навсегда осталась
Каникулам на милость.
март 2001
* * *
Транс сибирский, дымчатый, тяжелый
Прибывает на срединный путь,
Барсом прыгает на грудь,
Будет нам семьей и школой.
Только первая затеплится звезда –
Вцепится, не пустит никуда
Из гнезда,
Домашним намурлычет
Сон бездонный, потаенный вычет.
Год мелькнет, как старое кино.
То ли в деле, то ли в одеяле
Мы как будто что-то потеряли…
Чуять больно, вспомнить мудрено.
апрель 2001
* * *
Виснет заяц на заборе
Головою вниз,
Взгляд косой перевернуть
Ему не по уму…
Я – Саша Конторский,
Маргинальный куплетист.
Пою себе куплеты
И больше никому.
май 2001
* * *
В человека входит нечто
Регулярное, как почта,
То ли время, то ли почва –
Нагружает, с ног валит.
Кто глядит из теремочка?
Тихий инвалид.
Или мертвая водица
В жилы хлынула тайком?
Трудно в улицы катиться
Балаболом-колобком,
Разве только под хмельком…
- Дар небес, блаженный случай,
Подразни его, помучай,
Смилуйся и покажись!
Освети звездой падучей
Каменеющую жизнь!
май 2001
* * *
И вот приходит к имяреку
Ни бе, ни ме, ни кукареку,
И вот поет ему: «Не бэ,
Войди в одну и ту же реку,
Замри, как памятник себе…»
Раскинулись, не зная квоты,
Седой обыденности воды.
Какой-то сизокрылый дух
Все время спрашивает: «Кто ты?
Ни то, ни се? Одно из двух?»
Увы, покуда чувство долга
Клешней за холку держит волка,
В нем разгорается лютей
Несбыточная самоволка -
Без учреждений,
Без людей.
июнь 2001
* * *
Тихие твои тверды
Выгоны без выгоды.
На тебя, околица,
Иероглиф молится.
август 2001
* * *
Человеку сквозь человека
Пройти нетрудно, идти недолго:
- Морок бряцающий!
- Столб водяной!
За порогом кемарит Волга,
Она до утра отключила эхо.
Но жизнь милосердна, жизнь ариадна:
Стоп-кадр,
И герой мотает обратно -
Вспять по сюжету, вперед спиной.
август 2001
* * *
Как ассириец в Алабаме,
Он смыслы сталкивает лбами,
Пока не вырвется искра.
Из искры возгорится Ра,
Над силиконовой долиной
Блеснет зеницей соколиной,
И ты увидишь вместе с ним,
Что этот свет необъясним.
август 2001
* * *
Глаза – в омегу, руки – в брюки,
Сергей гулял по краю рюмки.
Упал – остался молодой.
Оставил сына упарсином,
Оставил женщину водой.
Она течет куда-то в чет.
А мне о чем молчать Сергею?
Что я, скудельный, не скудею
Желаньем жить?
Но мертвецу
Такое слышать не к лицу.
Меж нами мрежа соткалась.
Чтоб эти нити не провисли,
Я помолчу без всякой мысли,
Для привиденья – не каприз ли? -
Воспоминаньем становясь.
август 2001
* * *
Шлепанцами шаркая,
Бродит Лета жаркая,
Сонная, дебелая,
Ничего не делая.
Улочками тянется
Что-то вроде таинства.
Выходи, контуженый,
Тишиной отужинай.
Следуя в кильватере
Безмятежной матери,
Можно засветло дойти
До потери памяти.
сентябрь 2001
* * *
Юности кривое зерцало,
Памяти дырявое знамя
Навсегда останутся с нами.
На холме брюшинного сала
Неуютно, холодно, тряско –
Это задыхается сказка.
Это продирается к свету,
Аспидной опутанный кожей,
Некто, на себя не похожий.
Выйдет головою наружу,
В юности бездонную лужу
Глянет, а лица уже нету.
сентябрь 2001
* * *
Помер. Временно отключен.
Но когда шестикрылый толкнет плечом:
«Слышь, мужик, просыпайся что ли?»
Что он скажет сиянию на престоле?
- В стороне от ладоней твоих и глаз
Намолчался, Господи, натерпелся.
Посмотри на разграбленный мой каркас –
Не осталось в нем ни ума, ни сердца,
Ни тем более языка.
Только тьма вербует единоверца
Да скрипит на зубах тоска.
Отойди от меня, милосердный Боже!
Человеку прозрачному быть негоже.
октябрь 2001
* * *
Твоих эмоций сцевола,
Твоих амбиций эвола,
Твоих наитий кроче
Все тише и короче.
Незримые поводыри
Тебя ломают изнутри
За то, что непокорен,
И арестованную знать
Не убаюкать, не изгнать,
Не извести под корень.
октябрь 2001
* * *
Шесть часов вечера.
На сердце мое наверчена
Серая шерсть овечья.
Каждое утро, смотри жена,
Кем-то она сострижена,
Теплая, как зола…
Знаю, что обязательно,
Круг замыкая затемно,
Почувствую: отросла.
октябрь 2001
* * *
В духовке житейского праздника
На противне буднего полдня
Давай поцелуемся, Васенька,
Давай подрумянимся масенько –
Тут и сегодня.
Кажется, мы, наконец, пропеклись
В десятилетней тихой беседе,
И это серьезный такой сюрприз
Для тех, кто отныне может быть съеден.
ноябрь 2001
* * *
Маленький принцип врастает в астероид,
Маленькая польза сносилась дочерна,
Маленькая вера терпеливо строит
Домик из горчичного зерна.
ноябрь 2001
* * *
Они плывут в обнимку с нимбами –
Каждый сам себе челнок.
Над ними ночь грохочет тумбами
Пустотных ног.
Под ними спит земля незрячая,
Дело пахнет январем.
Давай обнимемся и прочее -
Ведь скоро мы умрем.
ноябрь 2001
* * *
Не мандой, а монадой -
Немолодой, мохнатой,
С окнами, без дверей –
И чем далее, тем верней.
ноябрь 2001
* * *
На темных лошадках ушли от налогов,
Лешими спешились в перелеске,
Пили амброзию из копытца,
Потом бодались…
Память найдет, к чему прислониться.
Что-то неладно в мире пологом:
Вырваться в синтез некогда, не с кем -
Всюду сплошной анализ.
ноябрь 2001
* * *
Полужив, но красив,
Завалившись вперед,
Полужирный курсив
По наклонной бредет.
Сводный брат-недоносок
Каждой встречной строке,
Он живет, как набросок:
Вчерне, налегке.
Обернись ему вслед
И прочтеньем почти
За чудной силуэт,
Рукописный почти.
ноябрь 2001
* * *
В поле молится об улове,
Как чудовище о невесте –
То споткнется на добром слове,
То спасибо на ровном месте.
декабрь 2001
* * *
Устану – пообедаю,
Выдохнусь – посплю.
Стал я экспонентою,
Стремящейся к нулю.
декабрь 2001
* * *
Тоска Вероники Факс
Боится команды «Фас!»,
Но отработав пайку,
Кидается на хозяйку.
декабрь 2001
* * *
Амазонка с выжженным правым полушарием
Кифареда в сердце четным ранила числом,
С той поры все чаще он глухотою жалуем
В асфоделевых лесах, между сном и злом.
декабрь 2001
* * *
Выходит нота из цейтнота
В машинной смазке, в будней пене,
В манящей полунаготе -
Мы вечно для нее не те,
Ей с нами знаться неохота,
Но это наша Нота Бене.
Восстань, сиделец восковой,
Манипулятор лопоухой,
Немотствуй, трепещи и слухай -
Под маской или под Москвой,
Под женщиной или под мухой!
Покуда неисповедимо
Музыка проплывает мимо
Чужой разборчивой женой,
По случаю, а не по праву
Вкушай звенящую отраву –
Меж тишиной и тишиной.
март 2002
* * *
У воздушнаго имаго
Несть убежища инаго
Кроме русскаго живаго
Веселаго языка…
На пороге сорока
Спотыкается строка
И, лицом убившись оземь,
По течению плывет,
Немудреная, как плот,
Отрешенная, как осень.
Ни о чем судьбу не просит,
Бога в помощь не зовет.
апрель 2002
* * *
На переносице пророс
Расфокусированный зрак.
Я был секретный купорос
И не гадал, что будет так.
Как уцелевший командир,
Из головы выходит луч -
И мир, обзырканный до дыр,
Текуч становится, певуч.
Полуслепой/полутупой,
Я выжил горе из ума.
Без устали теки и пой,
Моя воздушная тюрьма!
апрель 2002
* * *
Зверь, выходящий из бодуна.
Глаза, обращенные в очи.
О, прилежащая сторона,
Звезда моих многоточий!
Есть у меня другая –
Под острым углом и ввысь,
Струнная, духовая,
Но, кажется, вы срослись.
Млеет землица, темнит водица.
Господи, я перестал двоиться!
Надень очки, погляди,
Где проходит моя граница.
