Судя по тому, как всполошилась литературная интернет-тусовочка, Дмитрий Кузьмин в своих статьях в «ЛГ» и «Журнале.Ру» попал в точку. Крик пошел на пределе переносимости. Все гадкое, что можно было сказать про Кузьмина, сказали. Высмеяли все, чего не читали – на основе своих безапелляционных предположений, основанных на названиях изданных Кузьминым книжек. Оне Пастернака не читали, но тоже скажут…
        Г-ну Вербицкому и симметричной г-же Фридман взять бы в руки книжечку, изданную Кузьминым, да и посмотреть, в какой степени это действительно «в поддержку», а в какой - художественный жест. Вместо того, чтобы додумывать и догадываться.
        Не собираюсь петь дифирамбы Кузьмину, но он как издатель сделал больше всех для того, чтобы помочь современной русской поэзии. Напечатал практически все свое поколение поэтов (не только столичных, но и провинциалов), а также кучу книжек поэтов более старших. Так что, молчали бы лучше насчет его издательской деятельности. (И о своей «голубой» линии не забывает, но я не слышал о каких-либо грантах, полученных им от американских богатеньких буратин. И агрессивности по отношению к секс-мэйнстриму никакой не проявляет, что тоже плюс.)
        Но, собственно, речь не об этом.
        Я в своей жизни бывал, в том числе и в советское время, во многих замкнутых литературно-художественных и философско-научных салонах, клубах и обществах, в литобъединениях и т.д. Одни были замкнуты вынужденно, в силу запретов, другие (в иные времена) - по собственной воле собравшихся.
        Так вот, в каждой такой тусовке возникает своя иерархия ценностей, своя система цитирования, свой круг незыблемых авторитетов, ссылка на которые заменяет доказательства. Свой гениальный поэт (из числа постоянно присутствующих). Свой энциклопедически образованный теоретик (из числа часто выступающих). Свой великий философ. Далее везде.
        Ничего вокруг себя и кроме себя знать не хотят – всё дерьмо, конъюнктура, попса, официоз, совок, сионисты, педерасты… – набор эпитетов может быть любой. Всякую критику со стороны воспринимают крайне остро – как враждебное и злонамеренное покушение на свою систему ценностей, на стройную картину мира.
        Но всякий раз происходит неизбежное – внешний мир вторгается в эту мини-вселенную, и те из собравшихся, кто еще способен думать, вдруг видят, что они жили в мелком провинциальном мирке, объявившем себя всем миром. Узкие группки почти никогда не выдерживают испытания светом. И причина одна – в замкнутости, затхлости атмосферы, т.е. узости контекста, и невозможности сравнения себя с другими.
        Почти, потому что исключения все же бывают, очень редко, правда. Это группы профессионалов, людей ставших таковыми до сворачивания персонального пространства. Да и то, изоляция сказывается на них не лучшим образом.
        Термин «профессионализм», как я его понимаю, означает бытование автора в широкой профессиональной среде, по определению – критичной и взыскательной, а вовсе не комплиментарной, как любая тусовка. И компетентной, в отличие от «писем читателей». Критика профессионала не всегда объективна, но всегда обоснованна и дает повод задуматься.
        Термин «профессионализм», как я его понимаю, означает, вот именно, осознание себя в максимально широком (в данном случае, литературном) контексте. Не во «всем контексте» – это невозможно, – а именно в сколь возможно широком. (Есть здесь, вероятно, некоторая критическая величина, некий оптимум осведомленности – для каждого автора свой, – набрав который, он далее «сам летит».)
        Спору нет, очень больно вдруг увидеть свои выстраданные приемы и метафоры в руках других, многих других. Естественно и понятно желание более этого не видеть, отгородиться от «других» любыми барьерами. Но без этой боли не дойти до своего, не «дописаться до себя».
        Суть термина «профессионализм», как я его понимаю, сводится не просто к овладению техникой своего ремесла, а к осознанному применению этой техники, что означает возможность отказаться от любых ее канонических элементов ради достижения нужного тебе эффекта. Профессионал знает, от каких канонов и ради чего он отказывается (или, наоборот, не отказывается!). Любитель, дилетант – даже не подозревает, что от чего-то там отказался или наоборот. Очень обидно бывает видеть вовсе не бездарных людей, повторяющих чужие зады только потому, что жили в провинции (в расширительном значении этого слова), а их любопытство к новому и интеллект оказались много слабее их таланта.
        Человек, живущий вне профессиональной среды, обречен. Если он полагает себя крутым новатором, – обречен с непонятным пафосом повторять чужие, давно прожеванные изобретения. А если «истинным», «нутряным» поэтом, – столь же серьезно излагать свое сокровенное заимствованным языком.
        Я видел и другие примеры, когда человек, живущий в изоляции, но обладающий достаточной интеллектуальной энергией, восприимчивостью к новому, чувством языка, способен был эту замкнутость преодолеть. Не буду называть имен, но такие люди и группы были и есть, хотя и встречаются крайне редко. Но суть в том, что подобное преодоление – это интеллектуальный подвиг. А в профессиональной среде расцвести может и «глуповатый», но талантливый поэт или не обремененный избытком левополушарных извилин, но чуткий и наблюдательный прозаик. И суть не в том, что их поддержат и заметят – это как раз легче в тусовке, а в том, что они и правда научатся говорить своим голосом.
        Вовсе не профессионал говорит штампами своей профессии, как предполагают авторы возмущенных высказываний в защиту дилетанта и маргинала, а именно любитель. Говорит махровыми, кондовыми, непереносимыми штампами, полагая именно их главным своим богатством (как у больших!). Он рифмует «вниз-карниз» и «неба-хлеба». Он приблизителен в словоупотреблении, неточен в образах и сравнениях, предпочитая точности эффектность, как ее понимают его друзья и знакомые девушки. Он не умеет ставить рядом слова: не понимает, какие можно, а какие нельзя – даже в контексте своего собственного произведения не понимает. Этого не объяснить на пальцах. Это надо почувствовать, услышать, вдохнуть.
        В любительских стихах такое количество слабостей, необязательностей, провисающих строк, что опускаются руки. Не хватит никаких сил объяснять, почему нельзя так, почему плохо это... Среда же воспитывает подспудно. Даже похабные советские ЛИТОшки, возглавлявшиеся унылыми и часто неталантливыми советскими поэтами, многому могли научить (правда, не совсем тому, чему пытались учить их руководители).
        Да, существуют бездарные профессионалы и профессиональные халтурщики. В любой области знаний, в любых искусствах. Ну и что? Это просто означает, что профессионализм сам по себе, без таланта ничего не стоит.
        А талант без профессионализма? Ненамного больше, если его обладатель не сумеет овладеть профессией. Нереализованный талант – это очень плохо. И для самого человека, и для страны, где он живет (извините за, возможно, неуместный пафос).
        Суть термина «профессионализм», как я его понимаю, состоит также в том, что автор системно пользуется своими приемами – ритмами, размерами, специфической лексикой, образным строем, разными метафорами с метонимиями и прочей хитроумной механикой. То есть создает самое главное, что только может создать художник – свой узнаваемый стиль. Узнаваемый не только по каждому произведению, но даже по небольшому фрагменту из него. В этом смысле стиль ценнее произведения. (Об этом моем спорном утверждении спорить не будем. Это вкусовое.)
        Дилетант не создает стиля. Он пользуется приемами хаотически, бессистемно. У него есть излюбленные ходы, но все вместе они не создают гармонического единства. Опять же, оговорюсь, в подавляющем большинстве случаев.
        Интернет-литература не может претендовать на то, что в ней все эти, на мой взгляд, абсолютные законы не действуют. Да и с чего бы?
        С одной стороны, «сетература» – подмножество Интернета. А с другой – подмножество литературы. Первое касается только способа публикации текста. Второе – способов создания и чтения. Не будем же мы утверждать, что поскольку пребывающие в сети люди всем своим небогатым телом ощущают капанье денег из своего кармана в карман сервис-провайдера или все время озираются, как бы не запёрся в комнату шеф и все не опошлил, то и восприятие литературы в Интернете какое-то особенное!
        Что специфически нового внес Интернет в литературу? (А в музыку? А в кино? А в астрономию?) Способ написания остался прежним: ручкой срип-скрип, клавиатуркой тюк-тюк, головёнкой дум-дум.
        Надеюсь, никому не придет в голову объявлять принципиально новой формой искусства представленное коллективное буриме, серийное производство сонетов у моего тезки Бориса Левина или хайку? Вся эта интерактивность – подмножество Интернета, но не литературы, – раздел Entertainment. Так же как и гипертекстовый интерактивный «Роман» глубоко мной уважаемого Мая Иваныча Мухина.
        Гипертекст – любопытная новая возможность литературы, но очень, очень ограниченного применения. Как мне кажется. Скажем, «Игра в классики» хорошо бы смотрелась под соусом HTML (а может, где-то и есть уже?). Но написана она была на бумаге, и, в общем, худо-бедно тридцать пять лет читалась и без гипертекстовых развилок.
        Впрочем, если что-то интересное «гиперактивное и интертекстовое» будет создано, кто же станет огорчаться? Киньте тогда ссылочкой. Только, please, на русском! :-)
        (Можно вообразить даже некую гипертекстовую музыку. Вот, должно быть забавно! Интерактивную уже видал.)
        Но если изменился лишь способ публикации, то о чем мы вообще говорим? Чем принципиально отличается безбумажная публикация от бумажной, кроме низкой стоимости и высокой оперативности? К чему оперативность поэзии? Я публикую на своей странице новые стихи спустя день-два после их написания. Но кого, кроме меня, это колышет? Мои читатели ожидают только, чтобы эти стихи оказались хорошими. Причем не только сегодня, но и, скажем …завтра.
        Что еще? Публикация для всех? Ради бога. Но сегодня офлайновые журналы рвут с руками хорошую поэзию, берут даже из самотека, чего при совке никогда не делали. Я видел как это происходит, например, в «Знамени». Если же вас все время переносят да откладывают, значит вы просто им не нравитесь. И не всегда найдется повод, как у Алексея Андреева, обвинить редактора в недобросовестности. Отбор – право и обязанность редактора или издателя. Но уж для столичного жителя (в любой из столиц) всегда есть возможность послать или отнести текст в другой журнал.
        А вот описанный Андреевым способ публикации «за 100 руб.», уж извините за резкость, годится лишь бездарям (да и относится, скорее, к области мифологии). Не можешь найти издателя (читай: написать хороших стихов), печатайся за свой счет. На хорошие, яркие стихи издатель или спонсор как-то сам собой находится … Чудеса, но проверено практикой сотен авторов. Да вот хоть тот же Д. Кузьмин и находится. Хоть это все и убыточно.
        Кстати, редактор литературного сайта тоже может завернуть ваши тексты как негодные. Другое дело, что выбирать ему пока приходится между «так себе» и «нечего себе». Так может все дело в том, что в Интернете можно стать «первым в деревне, чем вторым в Риме»? Так это только пока…
        Теоретически, сеть могла бы уравнивать возможности публикации для провинциалов и столичных жителей. Но если сравнить число подключенных к Инету в Москве и Питере и во всей остальной России, то ясно, что никакого уравнивания пока не происходит.
        Вот когда (если) в сети возникнет единая общероссийская культурная среда, массовая, структурированная (в том числе и по признаку профессионализма), с выработанными, а не взятыми с потолка иерархиями культурных ценностей, с обратной связью, среда настоящая, а не декларируемая, свободная, а не захваченная наиболее наглыми и самодовольными из дилетантов или профи (прошу участников дискуссии не принимать на свой счет!), тогда и возникнет (возможно) единая «русская сетература». Именно в этом будет ее существенная новизна, а не в мелких сегодняшних технологических придумках.

        Уф!… На этой патетически форсированной ноте мы и заканчиваем нашу передачу. Но, кажется, ничего более величественного, чем изложенные выше Нью-Васюки, сегодня ночью нам уже не сочинить!..