Кажется, никому еще не приходило в голову рецензировать в толстых литературных журналах новые альбомы поп- и рок-музыкантов. Причин тому немало и все веские: невысокий уровень текстов наших эстрадных «бардов», традиционное пренебрежение (у пишущих) низкими жанрами, неразработанность критического инструментария. И все же, думается, стоит попробовать. Тем более, что тенденция перекочевывания поэзии (популярной ее части) из книжной литературы в песню, так ярко проявившаяся, например, во Франции, усиливается и у нас.
    Из всех жанров популярной музыки¹ лишь рок не стесняется нагружать мозги слушателей, не боится быть сложным. В отличие от потребителей «попсы», которые воспринимают только мелко разжеванную пищу. несколько экстремистски настроенные слушатели рока – думающая часть молодежи (да и не только молодежи) – признает непонятное или непонятное с первого раза вполне достойным внимания, лишь бы оно ощущалось как «свое».
    Борис Гребенщиков, «рок-гуру» отечественной молодежной культуры, по сути, создал язык самого разветвленного и плодовитого направления русского рока². Весь синтаксис рок-текстов, их образный строй, приемы, клише, штампы и архетипы в значительной степени введены в обращение Борисом Гребенщиковым (а также Майком Науменко, ныне покойным, и еще одним-двумя авторами). Конечно, есть в роке и другие линии (например, линия А. Макаревича или линия В. Высоцкого, развиваемая Ю. Шевчуком³, но линия БГ сегодня преобладает. Даже те рокеры, которые заявляют, что терпеть не могут «Аквариум» и Гребенщикова, сами того не замечая, говорят (поют) тем же языком.
    Гребенщиков сложен. Человек вроде бы привычный и к чтению поэтических текстов, и к внимательному слушанию песен, я только раза с четвертого сумел выстроить в голове полный образный ряд в титульной песне альбома и (с третьего) в «Гарсоне № 2». Это своего рода рекорд. Поначалу мне многое казалось случайным, сказанным «от балды», от инерции собственных поэтических клише БГ. Но я был не прав. Возможно, сказалось и предубеждение: мол, из Назарета может ли быть что хорошее...
    Гребенщиков сложен, но он – не шарлатан. Эта сложность – не от автоматического выплескивания на бумагу бессвязного содержимого авторского подсознания, не от стремления задавить простодушного слушателя массивом своей буддистской, мифологической или иной эрудиции. Гребенщиков один из немногих авторов рок-сцены, кого может внимательно и уважительно слушать любитель серьезной поэзии.
    Конечно, читать эти тексты на бумаге взыскательному слушателю вряд ли стоит: те, которые известны по песням, все равно объективно прочесть не удастся (это непременное свойство песенных стихов), а те, которые неизвестны, серьезного любителя поэзии, думаю, никак не удовлетворят качественно.
    Но песня – жанр особый. В ней пресловутые форма и содержание состоят из множества компонентов. Если музыку и текст считать содержанием (у которых, в свою очередь, можно выделить форму и содержание), то формой будут – аранжировка (инструментовка) и вокальная подача (исполнение, включающее в себя как чисто вокальный, так и актерский, личностный компонент). Конечно, все зависит от слушателя: для кого-то, может быть, содержанием является, скажем, партия ударных, а что там Борис Борисыч поет – это так, орнамент.
    Все эти составляющие относительно независимы, но взаимодействуют друг с другом, образуя самые причудливые комбинации и воздействуя на слушателя через разные каналы восприятия. Для системы такой потрясающей сложности не придумано никакого содержательного аппарата анализа. Понятно, почему язык рецензента ограничивается обычно терминами типа «оставляет слушателя равнодушным», «не оставляет слушателя равнодушным», «волнительно», «безвкусно « и т.д.
    Однако в таком вкусовом подходе кроется сама истина: любой сколь угодно изощренный слушатель не способен полностью разделить составляющие этой системы и все равно получает результат в виде некоего интегрированного впечатления, ощущения, эмоции – в соответствии со своими вкусами. Задача авторов и исполнителей в том и состоит, чтобы компоненты песни усиливали друг друга: где провисает текст, должна поддержать мелодия: где мелодия слабовата, ударят во всю мощь музыканты или сыграет свою роль трудно определимое, но оттого не менее действенное актерское мастерство исполнителя, в конце концов, просто красота голоса (если, конечно, она имеет место). Не менее важны и стилевые взаимодействия составных частей: стилистика их может совпадать, а может и дополнять одна другую.
    Но это все теории. Перейдем к практике. В произведениях Бориса Гребенщикова на протяжении почти 20 лет его присутствия на рок-сцене можно отметить очень высокий для эстрады уровень текстов, ярких, образных, порой странноватых. У «Аквариума» не встретишь формальных, «никаких» мелодий⁴ и банальных аранжировок (в центре 12-струнная гитара, по которой сверху вниз и снизу вверх лупит маэстро, рядом бас и ударные, а вокруг – какие-то прибамбасы в виде то ли скрипочки, то ли синтезатора), столь характерных для разного рода «поющих поэтов». Музыканты «Аквариума» все время что-то выдумывают, играют на каких-то экзотических инструментах. Но яркие удачи все же редкость (а у кого иначе?). Стоит вспомнить великолепные и очень разнообразные альбомы первой половины восьмидесятых – «Треугольник», «Табу», «Радио Африка» (в тот период в «Аквариуме» работал С. Курехин, своего рода «системный интегратор», при участии которого все компоненты системы «Аквариум» сошлись в оптимальных сочетаниях, в нужной, так сказать, фазе).
    «Аквариум» силен, когда разнообразен, когда все песни сыграны по-разному, иначе – скучновато и монотонно. Альбом «Навигатор» записан и сведен в Англии, где к делу подключились очень точные и профессиональные «системные интеграторы», сделавшие (в музыкальном смысле) конфетку – не из того, что стоит в этой языковой конструкции обычно, а из неплохих, как всегда, песен БГ. Как туманно написано на кассете «Все дополнительные аранжировки Каte St.John». Не знаю, как было на самом деле и кто такая эта Екатерина-Св. Джон, но сравнивая «Навигатор» с предыдущими и следующим альбомами «Аквариума», прихожу к выводу, что в этих-то дополнениях все и дело. Это и было то самое «чуть-чуть», отличающее добросовестную работу от настоящей удачи.
    Альбом имел несомненный коммерческий успех: около сорока тысяч компакт-дисков (по словам самого БГ) и немеряно кассет разошлись по России. Одним только успешным продюссированием этого не объяснишь.
    Вторым важнейшим слагаемым успеха «Навигатора» стало наличие «русской темы» в ее скорее «забубённом», нежели «удалом» варианте. Еще в начале 90-х Гребенщиков, не отказываясь и от своих «коанов», стал делать песни на отечественном, как принято было выражаться не так давно, материале, с использованием фольклорных моментов – и чисто литературных (лексика, характерные переносы ударения, использование частиц «да» и «ой да» и др.), и социально-психологических. В «Навигаторе» эта линия доведена до состояния вполне конкурентоспособного коммерческого продукта⁵.
    Когда Гребенщиков поет от имени, по-видимому, бандита: «Моя смерть ездит в черной машине / С голубым огоньком», никто, кроме самых дотошных критиканов не увидит в этом литературной игры. Когда он нанизывает одна на другую банальнейшие рифмы к слову «мается» ( «то грустит, то кается» или «жизнь не получается»), меланхоличная мелодия и адекватная манера исполнения убеждают слушателя, что все как сказано, так и есть. И это действует.
    Действует и потому, что большинство мелодий – минорные, «страдания», хорошо ложащиеся на голос. Песни отлично, емко, с фантазией аранжированы, чисто сыграны (во всем альбоме. например, замечательно «вкусно» звучат аккордеоны С. Щуракова), с чувством спеты. Автор и исполнитель нигде не прокололся, не показал своей иронии, что могло бы быть воспринято слушателем как плевок в душу.
    Песни такого рода особенно густо идут в начале альбома, что, по-видимому, явилось плодом точного расчета: до конца можно и не дослушать, а начало-то всяко слышно. Особенно, когда человек раздумывает, покупать или пройти мимо...
    Но послушав альбом внимательно, вскоре замечаешь, что на самом деле от первого лица поются совсем другие песни ( «Гарсон № 2», «Стерегущий баржу»⁶), а все, стоящие в начале – самая настоящая многослойная постмодернистская игра. призванная, как завещал великий Эко в послесловии к «Имени розы», понравиться слушателю, не чувствующему второго-третьего слоя, подтекстов и аллюзий.
    И правда, художник высокого уровня вправе получать за свою работу хорошие деньги, а не только понимающие взгляды знатоков. Но тут важно не скатиться на игру в поддавки, когда желание иметь успех перевешивает вкус и чувство такта, не променять тонкую игру стилями на грубую стилизацию. А это, увы, случается у непривычного к компромиссам автора, когда он решит, наконец-то, «немножечко продаться».
    В качестве иллюстрации приведу как бы философскую и как бы буддийскую (или все-таки дзенскую?) песенку «Кладбище», в которой «Село солнце, да за Гималаи, / чтоб назавтра вновь взойти. / Идет йогин на кладбище / отсекать привя-зан-нос-ти». Этот йогин трубит в трубу, созывая голодных духов, дабы скормить им свое тело и тем очиститься. Всё нормально, страшненькая завывающая музыка не без «гималаинки». Поражает же совершенно лобовая концовка: «Ох, мы тоже трубим в трубы, / у нас много трубачей. / И своею кровью кормим / сытых хамов, сволочей. / Столько лет, а им все мало. / Неужель⁷ мы так грешны? / Ох, скорей бы солнце встало / над кладбищем моей Родины». Трудно поверить, чтобы такой небанальный автор, как БГ, захотел до такой степени разжевывать смысл притчи, обращаясь к обычной своей аудитории. Нет, скорее, к «левому» слушателю, к покупателю. А отсюда и грубость.
    Такая же, как в следующей песне: «Не коси», где грубость уже чисто лексическая: «А душа святая наклала на нас, так что ты не ёрзай – мы с тобою вдвоем» или «А все равно Владимир гонит стадо к реке, а стаду все равно, его съели с говном⁸»...
    Из этого же ряда – красивая, но страшно затянутая «жалестная» песенка «Мается»: раз чувство меры заменяется расчетом, неизбежны и вкусовые сбои. Честно говоря, слушая «Навигатора», я эту песню всегда пропускаю.
    Впрочем, как говорил Набоков, пошлость немедленно вознаграждается. Для творца же продажа не рукописи, а вдохновения, может иметь и печальные последствия.
    К счастью, даже в «коммерческой» части «Навигатора» есть удачи. «Голубой огонек» сделан достаточно чисто⁹:
 

    А дуэт аккордеона с гитарой (кивок в сторону аранжировщиков) и соло аккордеона (кивок исполнителю) – в этой песне выше всяких похвал.
    Хорошо слушается и совсем уж «забубённый» «Последний поворот».
    А начиная с шестой песни идет уже настоящий Гребенщиков, без поддавков. Здесь и прелестный, аранжированный в духе итальянской канцоны «Навигатор», повествующий об особой разновидности ангела-хранителя ( «В монастырской тиши мы – сподвижники Главного Война, / в инфракрасный прицел мы видны, как небесный ОМОН «): и лиричный «Самый быстрый самолет» (который «...не успеет за тобою, но куда деваться мне, я хочу быть там, где ты», – на первый взгляд – вариации на тему «она уже в Париже», однако субъект здесь – вовсе не неуловимая дама), и забавный, сделанный в лучших традициях Джона Леннона и Эрика Клэптона, но насквозь ироничный «Таможенный блюз» ( «Я родился в таможне, / когда я выпал на пол. / Мой отец был торговец, / другой отец – Интерпол, / третий отец – Дзержинский, / четвертый отец – кокаин, / с тех пор как они в мавзолее, мама, / я остался совсем один. / / У меня есть две фразы, мама, / я чистый бухарский¹⁰ эмир. / Когда я трезв – я Муму и Герасим, / а так я – война и мир»¹¹). Да и все остальное очень мило и приятно.
    Остается и игра. Особенно здорово проведена она в песне «Фикус религиозный».
    (Опять я встаю перед неизбежной проблемой цитирования песни. В каком-нибудь мультиме-дийном компьютерном журнале недалекого будущего – «Знамя-мульти « или «Знамя-WWW» - проблем с этим не будет: читатель-слушатель-зритель ткнет мышкой в слово и услышит цитату. Однако рискну процитировать один лишь голый текст, мысленно напевая минорную. немного окуджавскую мелодию и вспоминая трио флейты, аккордеона и гитары и спокойный тихий, везде нерушимо серьезный голос БГ).