|
|
|
Был мальчик, звали его Филипп. Пошли раз ребята газеты продавать. Филипп засунул под диван портфель с букварем и хотел идти с ними. Но мать сказала ему: куда ты, Филя, собрался? – Газеты продавать. – Ты еще мал, иди в свою школу, – начала отговаривать его мать. Но Филипп ее не послушал.
За газетами надо было ехать на улицу 1905 года, в типографию. Пока Филипп ехал от «Тульской» до «Боровицкой», знакомая мафия его не трогала. А на «Пушке» привязались двое чужих, пришлось отдать им отцову зажигалку.
Когда Филипп приехал в типографию, в ней было полно ребят и все кричали своё. А мужик в красном шарфе давал им газеты, чтобы шли и продавали.
Филипп пробрался к своим, когда их очередь уже подошла, и протянул руку. – Ты что? – закричал на него мужик. – Не видишь, что ли, за газетами пришел! – Да ты кто такой есть-то, шмакодявка?!
Филипп молчал, сдерживая себя, чтобы не вытащить из кармана баллончик CN.
– Ты что, онемел, что ли?!
Филипп щелкнул предохранителем.
– Петрович, – вмешались ребята, – да дай ты ему газет-то. Это Филя-Моррис, из нашего двора. Он давно просится с нами бизнес делать, да мать не пускала его.
– Ща я ему дам, таких навешаю, – не унимался Петрович. Но потом передумал. – А скажи-ка ты мне, Филя-Моррис, какие газеты бывают и кто какие покупает?
– Это я щас, мигом. Я страсть какой ловкий! Я бедовый! Значит так: «Коммерсант» – его покупают крутые чуваки, которые на «вольво» ездиют. «Правду» и «Завтра» – козлы вонючие, которые раньше на черных «Волгах» ездили, а теперь все метро позасерали. «Куранты» и «Российскую» хорошо берут демократы, которые за частную собственность и приватизацию, но у них денег мало, с них лишнего не слупишь. «Спид-инфо» и «Еще» – эти газеты для секса, их надо на вокзале приезжим толкать. «Труд» – для пенсионеров, из которых уже песок сыплется...
– Молодец, – сказал Петрович и погладил Филиппа по голове. – Кто же тебя всему этому выучил?
– Жизнь, дядя, меня выучила – менты, дядя, меня учили, батя мой запойный, лимита, девочки за полтинник на час с переломом основанья черепа, татары на Казанском и цыгане у «Интуриста», налоговые инспектора и наперсточники, бомжи вшивые и рэкетиры – все меня, дядя, так хорошо учили, что ихняя наука у меня на спине припечаталась. Будь здоров, дядя! – и, схватив пачку «Клюквы», кинулся к выходу.
С тех пор Филя-Моррис перестал ходить в школу и заработал много долларов.
Мальчик продавал в ларьке спирт «Рояль», конфеты «Сникерс» и папиросы «Кэмел» и, будто увидав рэкетира, стал звать: «Помогите, рэкетир, рэкетир!» Охранники прибежали и видят: неправда. Как сделал он так и два и три раза, случилось и вправду прибежал рэкетир. Мальчик стал кричать: «Сюда, сюда скорей, рэкетир!» Охранники подумали, что опять по-всегдашнему обманывает, – не послушали его. Рэкетир видит, бояться нечего: и унес сколько смог. А что осталось, забрал мальчик. И открыл свой ларек в Медведкове. И скоро заработал много долларов.
У одного бизнесмена был охранник, и звали его Слон. Хозяин плохо кормил его и заставлял много работать. Один раз Слон рассердился и выстрелил в своего хозяина. Бизнесмен умер. Тогда жена бизнесмена заплакала, принесла своих детей к Слону и сказала: «Слон! ты убил отца, убей и их». Слон посмотрел на детей, но не убил их, а стал слушаться старшего мальчика и работать для него. И скоро мальчик заработал много долларов.
Один раз машина ехала очень скоро по железной дороге. А на самой дороге, на переезде, стояла лошадь с тяжелым возом наследия КПСС. Горбачев гнал лошадь через дорогу, но лошадь не могла сдвинуть воз с тяжелым наследием КПСС, потому что заднее колесо соскочило. Хасбулатов закричал Ельцину: «Держи», но Ельцин не послушался. Он смекнул, что Горбачев не может ни согнать лошадь с телегой тяжелого наследия КПСС, ни своротить ее и что машины сразу остановить нельзя. Он не стал останавливать, а самым скорым ходом пустил машину и во весь дух налетел на телегу с тяжелым наследием КПСС. Горбачев отбежал от телеги тяжелого наследия КПСС, а машина, как щепку, сбросила с дороги телегу тяжелого наследия КПСС и лошадь, а сама не тряхнулась, пробежала дальше. Тогда Ельцин сказал Хасбулатову: «Теперь мы только убили одну лошадь и сломали телегу тяжелого наследия КПСС, а если бы я тебя послушал, мы сами бы убились и перебили бы всех граждан независимой России накануне референдума. На скором ходу мы сбросили телегу тяжелого наследия КПСС и не слыхали толчка, а на тихом ходу нас бы выбросило из рельсов».
У одного начальника разшелся врозь череп. Стали думать, как свести его так, чтобы глаза не вытекли. Один человек придумал. Он вделал с обеих сторон в череп железные ушки; потом сделал железную полосу, такую, чтобы она на вершок не хватала от ушка до ушка. Потом загнул на ней крюки по концам так, чтобы крюки входили в ушки. Потом разогрел полосу на огне; она раздалась и достала от ушка до ушка. Тогда он задел крюками за ушки и оставил ее так. Полоса стала остывать и сжиматься и стянула череп.
Биржа широка и глубока; конца бирже не видно. В бирже солнце встает и в биржу садится. Дна биржи никто не достал и не знает. Когда ветра нет, биржа синя и гладка; когда подует ветер, биржа всколыхнется и станет неровна. Подымутся на бирже волны; одна волна догоняет другую; они сходятся, сталкиваются и с них брызжет пена. Тогда акции волнами кидает как щепки. Кто на бирже не бывал, тот доллару не маливался.
Были брат и сестра – Вася и Катя; и у них была акция. Весной акция пропала. Дети искали ее везде, но не могли найти. Один раз они играли подле банка и зашли в него. А там их акция, и у нее дивиденды: такие чудесные.
Дети принесли акцию с дивидендами домой и стали гладить их и играть. Хотели даже напоить молоком.
Дивидендов было пять. Когда они выросли немножко и стали вылезать из-под угла, дети выбрали себе одного дивиденда, серого с белыми лапками. Всех остальных забрал отец. Дети кормили своего, играли с ним и клали с собой спать.
Один раз дети пошли играть на улицу и взяли с собой дивиденда. Нарядно горела реклама «Макдонольдса», и дивиденд на нее радовался.
Вдруг пришли два бомжа и хотели забрать дивиденда. Катя испугалась бомжей, закричала и побежала прочь от них. А Вася не испугался и пристрелил их как собак. И скоро заработал много долларов.
Две девочки рано утром шли из «Националя» с долларами.
Им надо было переходить через железную дорогу.
Они думали, что машина далеко, влезли на насыпь, и пошли через рельсы.
Вдруг зашумела машина. Старшая девочка побежала назад, а меньшая – перебежала через дорогу.
Старшая девочка закричала сестре: «Не ходи назад!»
Но машина была так близко и так громко шумела, что меньшая, но более высокооплачиваемая девочка не расслышала; она подумала, что ей велят бежать назад. Она побежала через рельсы, споткнулась, выронила доллары и стала подбирать их.
Машина была уже близко, и машинист свистел что было силы.
Старшая девочка кричала: «Брось доллары!» А маленькая девочка думала, что ей велят собирать доллары, и ползала по дороге.
Машинист не мог удержать машины. Она свистала изо всех сил и наехала на девочку.
Старшая девочка закурила.
Все проезжающие смотрели из окон вагонов, а кондуктор побежал на конец поезда, чтобы видеть, что сделалось с порочной девочкой.
Когда поезд прошел, все увидали, что девочка лежит между рельсами головой вниз и не шевелится.
Потом, когда поезд уже отъехал далеко, девочка подняла голову, вскочила на колени, собрала доллары и побежала к сестре.
А у Анны Карениной так не получилось.
Поймал рэкетир Рыбаков бизнесмена Рыбкина. Бизнесмен Рыбкин и говорит: «Рэкетир Рыбаков, пусти меня; видишь, я пока еще небогат: тебе от меня пользы мало будет. А пустишь, да я разбогатею, тогда поймаешь – тебе пользы больше будет».
Рэкетир Рыбаков и говорит:
«Дурак тот будет, кто станет большой пользы ждать, а малую из рук упустит».
Заплети указательный палец с средним и заплетенными пальцами потрогай монету в один доллар, а сам закрой глаза. Тебе покажется, что два доллара. Открой глаза, – увидишь, что один доллар. Потом опять закрой глаза, да так их и не открывай. И потрогивай, потрогивай...
Отец приказал сыновьям, чтобы жили в согласии; они не слушались. Вот он велел принести пачку долларов и говорит:
«Разорвите!»
Сколько они ни бились, не могли разорвать. Тогда отец распечатал пачку и легко порвал доллары по одиночке.
С тех пор сыновья стали каждый день бить отца. На том и сдружились.
Отчего в банке кладут деньги так, чтобы концы не сходились с концами?
Оттого, что зимой деньги от холода сжимаются, а летом от жару растягиваются. Если бы можно было зимой положить деньги и свести концы с концами, они бы летом растянулись, уперлись бы друг в друга и поднялись. А зимой бы снова опустились. Поэтому мы денег в банк не кладем.
Человек видит глазами, слышит ушами, нюхает носом, отведывает языком и щупает пальцами. У одного человека лучше видят глаза, а у другого хуже. Один слышит издали, а другой глух. У одного чутье сильнее, и он слышит, чем пахнет издалека, а другой нюхает гнилое яйцо, а не чует. Один ощупью узнает всякую вещь, а другой ничего на ощупь не узнает, не разберет дерева от бумаги. Один чуть возьмет в рот, слышит, что сладко, а другой проглотит и не разберет, горько или сладко.
Так и у бизнесменов разные чувства сильнее. Но у всех бизнесменов чутье сильнее, чем у человека.
Человек, когда захочет узнать вещь, посмотрит ее, послушает, как она шумит, иногда понюхает и отведает; но человеку для того, чтобы узнать вещь, нужнее всего ее пощупать.
А для бизнесменов нужнее всего понюхать вещь. Бизнесмены до тех пор не узнают вещи, пока ее не понюхают.
Когда бизнесмен чего-нибудь боится, он фыркает – прочищает себе нос, чтобы лучше чуять, и до тех пор не перестает бояться, пока не обнюхает. И тогда уж держись!
Бизнесмены видят, как рэкетиры бьют бизнесменов, слышат, как они стонут и кричат, и все не понимают, что такое делается. Но стоит бизнесмену найти на место, где кровь бизнесменов, да понюхать, и он поймет, начнет реветь, бить ногами. И тогда держись!
Один жулик пошел доить бизнесмена. Бизнесмен понюхал и понял, что нечестный человек, и не дал долларов.
Еще тоньше чутье у брокеров. Брокер прямо летит по тому курсу, который ему нужен. Брокер чует доллары за сотни тысяч брокерских шагов.
Голодный брокер разыскивал добычу. И тут он услыхал – в одной хрущебе плачет мальчик, и старуха говорит:
– Не перестанешь плакать, я твой ваучер брокеру отдам.
Брокер не пошел дальше и стал дожидаться, когда ему отдадут ваучер. Вот пришла ночь, он все ждет и слышит – старушка опять приговаривает:
– Не плачь, дитятко; не отдам твой ваучер брокеру; только приди брокер, убъем его.
Брокер и подумал: видно, тут говорят одно, а делают другое, совсем как в годы застоя. И пошел прочь.
Скоро брокер издох, а мальчик заработал много долларов.
У бедной женщины была дочь Маша. Маша утром пошла выносить мусор и увидала, что у двери лежит что-то завернутое в тряпки. Маша поставила ведро и развернула тряпки. Когда она тронула тряпки, из них закричало что-то: уа! уа! уа1 Маша нагнулась и увидела, что это был маленький красный ребеночек. Он громко кричал: уа! уа! Маша взяла его в руки и понесла в квартиру, и стала с ложки поить молоком. Мать сказала: «Что ты принесла, потаскуха!» Маша сказала: «Ребеночка; я нашла его у двери». Мать сказала: «Мы и так бедны, где нам кормить еще ребеночка: я пойду к участковому и скажу, чтоб его взяли». Маша заплакала и сказала: «Матушка, он не много будет есть, оставь его. Посмотри, какие у него красненькие сморщенные ручки и пальчики». Мать посмотрела, ей стало жалко. Она оставила ребеночка. Маша кормила и пеленала ребеночка, и пела ему песни, когда он ложился спать. А утром ходила с ним в метро просить милостыню. И скоро заработала много долларов.
Один бедный литератор пришел к бизнесмену просить спонсорской помощи. Бизнесмен не дал ничего и сказал: «Поди вон!» Но бедный литератор не уходил. Тогда бизнесмен рассердился, поднял камень и бросил им в бедного литератора. Бедный литератор поднял камень, положил за пазуху и сказал: «До тех пор буду носить этот камень, пока не придется и мне бросить в него». И пришло это время! Бизнесмен сделал дурное дело, у него отняли все, что у него было, и повезли в тюрьму. Когда его везли в тюрьму, бедный литератор подошел к нему, вынул из-за пазухи камень и замахнулся; потом пораздумался, бросил камень наземь и сказал: «Напрасно я так долго носил этот камень: когда он был богат и силен, мне хотелось бросить в него камень; а теперь, когда его везут в тюрьму, мне приятно посмотреть и просто так».
Когда я был маленький, меня послали в ларек за портвейном. Я дошел до ларька, купил портвейна и хотел идти домой. Вдруг стало темно – приехало много «вольво» и «мерседесов», из них выскочили люди с автоматами и железными прутами и стали друг в друга стрелять и друг друга бить. Я испугался и залез в колодец, а там был труп, он там лежал давно и сильно пахнул. Над моей головой что-то взорвалось, и я оглох. Когда я очнулся и вылез из колодца, вокруг лежали оскретки от «мерседеса». Я нашел свою шапку и побежал домой. Дома никого не было, и я лег спать. Когда я проснулся, я увидел, что портвейн мой открыли и уже хотят пить. Я закричал: «Что же вы без меня пьете?» Они говорят: «Чего ж ты спишь? Иди скорей, выпей за упокой души брата своего Сереги».
Инженер увидал, что бомжей бесплатно кормят в благотворительной столовой, – извалялся в грязи и пришел в столовую. Бомжи подумали сперва, что он такой же бомж, и пустили его. Но инженер забылся и заговорил по-интеллигентскому. Тогда его бомжи стали бить и прогнали. Инженер пошел назад к своим, но инженеры испугались его оттого, что он был грязный, и тоже прогнали.
Стал Горбачев очень стар. Ноги у него не ходили, глаза не видели, уши не слышали, зубов не было. И когда он ел, у него текло назад изо рта. Ельцин и Хасбулатов перестали его за стол сажать, а давали ему обедать за печкой. Снесли ему раз обедать в чашке. Он хотел ее подвинуть, да уронил и разбил. Ельцин с Хасбулатовым стали бранить Горбачева за то, что он им все в доме портит и чашки бьет, и сказали, что теперь они ему будут давать обедать в лоханке. Горбачев только вздохнул и ничего не сказал. Сидят раз Едьцин с Хасбулатовым дома и смотрят – сынишка их, Костя Боровой, на полу дощечками играет – что-то слаживает. Ельцин и спросил: «Что ты это делаешь, Костя? Никак новую биржу?» А Костя и говорит: «Это я лоханку делаю. Когда вы стары будете, чтобы вас из этой лоханки кормить».
Ельцин и Хасбулатов поглядели друг на друга и заплакали. Но принципами не поступились.
Сошлись раз гомосексуалисты и стали плакаться на свою жизнь: «И от ментов, и от рэкетиров, и от бомжей погибаем. Уж лучше раз умереть, чем в страхе жить и мучаться. Давайте утопимся!»
Гомосексуалисты разделись и побежали на озеро топиться. А на берегу сидели инженеры. Они увидели гомосексуалистов и побултыхали в воду. Один гомосексуалист и говорит:
«Стойте, ребята! Подождем топиться; вот инженерское житье, видно, еще хуже нашего: они и нас боятся».
А вскоре про гомосексуалистов начали писать в газетах и показывать по телевизору. И они заработали много долларов.
Брокер стал старый и уже не мог ловить добычу. Тогда он стал банкиром. Засел в банке и притворился честным. А кто в банк входил, того он съедал. Бизнесмен смекнул дело, стал у входа в банк и говорит: «Что, банкир, велики ли дивиденды?»
Банкир говорит: «Дивиденды-то велики, да барыши мои малы, уж больно я честен. Да ты отчего не входишь?»
А бизнесмен говорит: «Оттого не вхожу, что по активу вижу – дебетов много, а кредитов нет».
Пошли два мальчика к «Савою» мыть машины. И выскочил на них рэкетир. Один бросился бежать и спрятался за «вольво». А другой упал на асфальт и притворился мертвым.
Рэкетир подошел к нему и стал нюхать, может, пьяный, он и дышать перестал.
Рэкетир пожалел мальчика, погладил по головке и положил ему в карман доллар на похороны. А сам пошел по делам.
Когда рэкетир ушел, второй мальчик вылез из-за «вольво» и смеется. «Ну что, – говорит, – рэкетир тебе на ухо говорил?»
«А сказал он мне, чтобы я с теми, кто товарищей в беде бросает, совместного предприятия не затевал!»
Выйди зимой в тихий морозный день в поле или в лес и посмотри кругом себя и послушай: везде кругом снег, реки замерзли, сухие травки торчат из под снега, деревья стоят голые, ничто не шевелится.
Посмотри летом: реки бегут, шумят; в каждой лужице лягушки кричат, бубулькают; птицы перелетывают, свистят, поют; мухи, комары вьются, жужжат; деревья, травы растут, махаются.
Заморозь чугун с водой – он окаменеет. Поставь замороженный чугун в огонь: станет лед трескаться, таять, пошевеливаться; станет вода качаться, бульки пускать; потом, как станет кипеть, загудит, завертится. То же делается на свете от долларов. Нет долларов – все мертво; есть доллары – все движится и живет. Мало долларов – мало движенья; больше долларов – больше движенья; много долларов – много движенья; очень много долларов – и очень много движенья.
Откуда берутся доллары на свете? Доллары из Банка.
Закроют Банк на замок, и ничего не шевелится. Отопрут Банк, отогревается все на свете и начинает шевелиться.
Станет снег осаживаться, станет отдувать лед на реках, польется вода с гор, поднимутся пары из воды в облака, пойдет дождь. Кто это все делает? Банк. Оттают семечки, выпустят ростки, зацепятся ростки за землю; из старых кореньев пойдут побеги, начнут расти деревья и травы. Кто это сделал? Банк.
Встанут медведи, кроты; очнутся мухи, пчелы; выведутся комары, выведутся рыбы из яичек за доллары. Кто все это сделал? Банк.
Разогреется в одном месте воздух, подымется, а на его место пойдет воздух похолоднее, – станет ветерок. Кто это сделал? Банк.
Поднимутся облака, станут сходиться и расходиться, – ударит молния. Кто сделал этот огонь? Банк.
Вырастут травы, хлеба, плоды, деревья; насытятся животные, напитаются люди, соберут корму и топлива на зиму; настроят себе люди дома, поставят чугунки, города. Кто все приготовил? Банк.
Человек построил себе дом. Из чего он его сделал? Из бревен. Бревна вырублены из деревьев; деревья вырастил Банк.
Топится печка дровами. Кто вырастил дрова? Банк.
Ест человек хлеб, картофель. Кто вырастил? Банк. Ест человек мясо. Кто выкормил животных, птиц? Банк.
Человек строит каменный дом из кирпича и известки. Кирпич и известка обожжены дровами. Дрова заготовил Банк.
Все, что людям нужно, что идет прямо на пользу, все это заготавливается Банком, и на все идет много банковских долларов. Поэтому и нужен всем хлеб, что его растил Банк и что в нем много банковских долларов. Хлеб греет того, кто его ест.
Потому и нужны дрова и бревна, что в них много долларов. Кто закупит дров на зиму, тот закупит банковских долларов; и зимой, когда захочет, то и выпустит банковские доллары себе в горницу.
А когда есть доллары, то есть и движение. Какое ни на есть движение – все от долларов, – либо прямо от банковских долларов, либо от долларов, которые заготовил банк: в облигациях, в акциях, и в ваучерах, и в сертификатах, и в чеках.
Лошади, быки возят, люди работают, – что их двигает? Доллары. А откуда они взяли доллры? Из Банка.
Водяные и ветряные мельницы вертятся и мелют. Кто их двигает? Ветер и вода. А ветер кто гонит? Доллары. А воду кто гонит? Доллары же. Машина работает, – и ее движут доллары.
Из долларов делается движение, а из движения доллары. И все это делает Банк.
Аминь.