|
|
У слова "комментарий" в русском языке есть два значения: 1. Толкование текста; 2. Рассуждения, пояснительные и критические замечания1. В настоящем докладе оказывается важным, скорее, второе определение (заметки на полях), вопреки тому, что литературоведение привычно оперирует первым (толкование)2. Под верлибром-комментарием мы понимаем особый тип свободного стиха, выступающий в качестве носителя информации3. Верлибры-комментарии ориентированы на сообщение авторской рефлексии по поводу поэтической техники, факта существования стихотворения, литературного контекста и т. п.
Такого рода тексты (или фрагменты текстов) во все времена были достаточно широко распространены, и неофициальное их название "стихи про стихи"; однако же в большинстве случаев тип текста однозначно и сразу воспринимался как стихотворный, а далее можно было вести речь о тематике определённых поэтических высказываний и о важности высказанного в стихах для теоретических изысканий по поводу поэзии.
Нас же интересует процесс мимикрии нестихотворных типов высказывания, включённых в текст современного стихотворения, в том числе и функционирования метатекста в пространстве поэтического высказывания. Любопытно и то, что поэтическое высказывание в рассматриваемых нами примерах лишено привычной для поэзии образной организации, параллелизма и иных свойств, организующих стихотворную речь ничуть не в меньшей мере, чем формальные рифма и ритм, и остающихся быть актуальными для классических образцов свободного стиха.
Авторская рефлексия – свойство поэзии очень даже не новое. Фёдор Двинятин пишет, что автометаописание присуще в том или ином виде многим произведениям древнерусской литературы: "О следовании традиции неоднократно говорит Св. Кирилл Туровский; искушённым в традиции читателям адресует Иларион "Слово о Законе и Благодати"; … со знаменитой полемики, по-видимому, с авторитетным предшественником начинается "Слово о полку Игореве" (пример 1). В отличие как от одних, так и от других, крупнейший писатель выского средневековья – Епифаний Премудрый – в качестве автометаописания предлагает образную характеристику именно строения своего текста." 4
Как правило, интересующие нас метатекстовые элементы встречаются в начале стихотворения, до начала развития его лирического сюжета, в качестве предисловия. Анна Вежбицка пишет, что «Высказывание о предмете может быть переплетено нитями высказываний о самом высказывании … Тем не менее, сами эти метатекстовые нити являются инородным телом»5. Существуют стихотворения, которые могут быть полностью интерпретированы как метатекст, но для начала попытаемся обозначить границы метатекста – на материале стихов, где метатекст является начальной частью высказывания, а далее по тексту развивается, к примеру, лирический сюжет.
Именно поэтому мы обозначили рассматриваемый нами материал как "верлибры-комментарии", а не как "верлибры-метатексты". Добавим, что метатекст, в общем-то, присущ любому стихотворению – как имплицитное обозначение того, что данный текст является стихотворением, а не иным типом текста; и в случае верлибра такое метатекстовое обозначение работает сильнее, чем в случае конвенционального стихотворения, где присутствует заведомо большее количество показателей стихотворности высказывания.
Если подойти к тому же вопросу со стиховедческой, а не лингвистической точки зрения, то в верлибрах видится установка на расширение арсенала средств поэтического языка и дополнительное включение в текст фактов языка, не регламентированных какой бы то ни было традицией и не опознаваемых как поэтические. Вопрос о границах поэтического высказывания на самом деле остаётся открытым; но важно то, что текст с минимальной стихотворной организацией способен включать в себя элементы нестихотворных типов высказывания в виде, максимально приближенном к функционированию нестихотворной речи. То есть, в речи, графически записанной как стихотворение, к примеру, паузы, инициируемые концами строк, могут быть уподоблены паузам в устной речи.
Мы начнём наши рассуждения с наблюдений над творчеством Кирилла Медведева (р. 1975, Москва). В своих верлибрах он пользуется средствами языка, не воспринимаемого с первого взгляда как поэтический, именно ввиду читательской привычки к поиску параллелизма и логики в устройстве поэтической речи. Критик Владимир Губайловский пишет: "В стихах Медведева структуры нет вообще. Каждый намек на образование структуры он тут же убивает на корню - поэтическая строка уничтожается случайной ничем не мотивированной длиной."6
Любопытная черта некоторых стихотворений Медведева – включение в "собственно текст" – по Орлицкому - элементов его заголовочно-финального комплекса7, в частности, названия (пример 2):
это стихотворение
называется
"всё плохо":
однажды
мы сидели под деревом…8
Этот способ оглашения названия текста (кстати, один из типичных примеров метатекстового высказывания) выглядит нормальным в случае устного авторского чтения, но стихотворение в таком виде – с первыми тремя строками курсивом – опубликовано в авторском сборнике Медведева, озаглавленном по названию этого стихотворения. В свою очередь, в содержании сборника название интересующего нас стихотворения указано по первой строке: "это стихотворение…"
Рассмотрим другой пример из стихов Медведева – случай с включением эпиграфа в текст стихотворения (пример 3):
это стишки и ничего больше
(станислав львовский), это просто
ещё одно стихотворение,
в котором скорее всего
не будет ничего нового
и уж точно не будет
ничего особенного,
это стихотворение скорее всего
ничем не будет отличаться
от всех моих
предыдущих стихотворений этого года,
в нем будет ещё немного
того же самого;
у меня такое ощущение,
что мне в последнее время
кто-то чего-то
недодаёт; …9
Последовательность развития текста "эпиграф – автор эпиграфа в скобках – интерпретация и развитие мысли, высказанной в эпиграфе – дальнейшее развитие поэтического текста, уже не имеющее непосредственного отношения к эпиграфу" не нарушается. Эпиграф вычленяется курсивным выделением текста (и интернет-версия книги10 доказывает, что курсив носит не вёрсточный, а текстовыделительный характер).
В то же время графическое равноправие всех элементов структуры (эти элементы вложены в стихотворные строчки, пусть и неурегулированные по длине и ударности) вызывает подозрение, что перед нами может быть не только рефлексия в отношении эпиграфа в начале стихотворения, но и автокомментарий перед чтением уже написанного стихотворения – с возможной в некоторых случаях критической установкой автора на самоуничижение, каковой автокомментарий, наравне с любым предметом и явлением, может оказаться темой стихотворения.
Кирилл Медведев часто начинает свои стихи местоимением «я / меня». Его стихам присуща интонация рассказа от первого лица о некоем событии, которое представляется крайне правдоподобным. Леонид Костюков пишет: "Мы ждем момента, когда … герой [стихотворений Медведева - ДС] превратится в персонажа, в мультипликационную фигурку. … Так вот — у Медведева никакая фигурка не отслаивается от автора"11. Первое лицо у Медведева провоцирует других поэтов на решение похожих проблем в близкой стилистике, причём речь идёт не только об "я" автора текста, но и о Медведеве. Стихотворение Яны Токаревой (р. 1976, Москва) – пример 4:
у денисова есть такое стихотворение
где он говорит что не хочет писать как давыдов
я думаю это стихотворение
все должны хорошо помнить
потому что он его написал сравнительно недавно
и два раза читал этим летом
на вечере
в библиотеке русского зарубежья
и потом в авторнике …12
названное в "Литературной жизни Москвы" за сентябрь 2001 года "изящной и точной пародией на Кирилла Медведева"13, по результатам наших поисков, отсылает к стихотворению Алексея Денисова (р. 1968, Владивосток-Москва) «Посмотри на него женщина или мальчик / говорят что он пишет про кошечек и собачек…», с эпиграфом из Кирилла Медведева и строкой «не хочу писать как давыдов хочу как блок»14. Речь в стихотворении Денисова идёт об отношении к современному молодёжному "среднему письму" в целом и к отдельным его признакам – унисексе, инфантизлизме и т. п. – в конечном счёте – о литературной моде. У Токаревой речь тоже идёт о литературной моде, оно написано в тот момент, когда поэтика Медведева была одной из самых модных в литературной среде.
Структура стихотворений Кирилла Медведева воспроизводится в стихотворении Токаревой с некоторыми оговорками – например, у Токаревой совсем нет знаков препинания, тогда как в текстах Медведева они присутствуют выборочно; синтаксические связи в тексте Токаревой позволили бы разделить его на строфы, хотя автор этого не делает. Добавим, что такого рода текст несвойственен авторской поэтике Токаревой в целом.
Ещё один случай выяснения отношений с поэтикой Кирилла Медведева в рамках поэтического высказывания – стихотворение Валерия Нугатова (р. 1972, Полтава-Москва) "И о любви" (пример 5):
мне говорят
что мои нынешние стихи
похожи на стихи кирилла медведева
только хуже
или лучше
но это не важно
а я говорю что не люблю стихов кирилла медведева
хотя на самом деле ничего не имею против кирилла медведева
и его стихов
на самом деле я больше люблю шарля бодлера
и его стихи
но мне никто не говорит
что мои стихи
похожи на стихи шарля бодлера
даже не говорит что похожи но хуже
и мне обидно
но это было типа вступление
а на самом деле я хотел сказать о другом
я хотел рассказать о лучших мгновениях своей жизни
я хотел рассказать о том как кайфово
ходить летом вдвоем на речку коло́мак протекающую под полтавой …15
В этом тексте тоже нет знаков препинания, но есть деление текста на синтаксически завершённые строфоиды, сообразные теме, и структурирующая высказывание метатекстовая оговорка "но это было типа вступление". Также отсутствует какое бы то ни было графическое выделение вступительных строфоидов, отличающее их от дальнейшего текста, что опять же указывает на то, что «типа вступление» и продолжение стихотворения уравнены в правах.
Может быть, в стихотворении Нугатова вступительное рассуждение о поэзии является одним из средств построения контраста в лирическом сюжете, так как дальнейший текст стихотворения откровенно повествует о плотских радостях, и цитирование его в рамках настоящего фестиваля не приветствуется.
Стихотворение Вячеслава Крыжановского (р. 1971, Владивосток-Петербург) – тот самый случай, когда метатекст становится сюжетом всего стихотворения, а не части, взаимодействующей с другими частями лирического сюжета (пример 6):
Я читал тут на днях один альманах поэтический.
Что интересно.
Если кого-то мои опусы так же сильно раздражают,
как меня просто мутит порой от некоторых
(а ведь наверняка раздражают кого-то, и я даже фамилии знаю),
то зачем же нас – пишущих – столько много расплодилось?
Ну да ладно.16
Здесь присутствует парцелляция, имитирующая паузы в разговорной речи, порядок слов, характеризующий устную речь с инверсиями как бы для подбора нужного слова, неправильный с точки зрения языковой нормы, но частотный в наивной обыденной речи оборот "столько много" и разговорный же финал "ну да ладно", не обязывающий к продолжению именно разговора на определённую тему, а не стихотворения. То есть, художественный текст имитирует устную речь, или, в крайнем случае, дневниковую запись.
Последний случай верлибра-комментария, который мы рассмотрим здесь, – стихотворение Данилы Давыдова (р. 1977, Москва). Это стихотворение можно считать случаем энциклопедического комментария в форме свободного стиха (пример 7):
в свое время на мой адрес к кузьмину пришло письмо следующего содержания:
простите, данила, случайно не вы написали “этюд о крысином смехе”?
я тогда не ответил но вот сейчас отвечаю нет не писал только сейчас пишу
наташа ключарева рассказывала что в какой-то работе по современной литературе
то ли дипломной то ли курсовой
приписала мне роман “петербург-2000”
вот он, наташа, вот он этот роман
я составлял биографические справки для альманаха “окрестности”
и сообщил, в частности, будто у соколовского есть повесть “куцый соловей”
сережа это потом обыграл в одном из своих текстов
а спустя два номера кто-то — то ли соколовский то ли ваншенкина
указали что я печатался в журнале “часы”
стоит счесть это мелкой местью
фантомы жизнеспособней реальных вещей
но это не понимает никто вообще17
Автор в самом тексте пытается отнести этот текст к иному, чем свободное стихотворение, жанру – жанру этюда или романа (с определённой долей иронии), а также к жанру примечаний и поправок к библиографическим справкам (всерьёз).
Мы обратились к упоминающемуся в тексте изданию – альманаху "Окрестности", выходившему в Москве в середине 1990-х годов, и убедились, что сообщаемая в стихотворении информация является не вполне точной – и факт приписания Сергею Соколовскому авторства повести "Куцый соловей", и приписание Давыдову публикации в журнале "Часы"18 были осуществлены в сведениях об авторах одного и того же номера "Окрестностей"19, а не "спустя два номера", как пишет Давыдов.
Такая неточность оказывается недопустимой в научном (архивистском) комментарии, но абсолютно нормальна в комментарии бытовом, когда некто рассказывает некую историю, не опираясь на первоисточники. И в стихотворении – тоже, безусловно, допустима, потому что стихи, в отличие от новостей или научной литературы, мы читаем не для потребления фактической информации.
Очень явно на примере этого стихотворения ставится и вопрос о случайности рифмы в верлибре. Встречаются две авторские стратегии: избегнуть случайных созвучий в свободном стихотворении – с неудачным исходом, или выделить путём рифмы некий фрагмент стихотворения – в данном случае вывод, или, в басенной терминологии, мораль – с удачным исходом. Мы считаем, что рифма здесь – преднамеренная, и доказываем это тем, что грамматически правильно последняя строка выглядела бы «*но этого никто вообще не понимает», и остальной текст стихотворения тоже лишён особо заметных инверсий. Таким образом, особый статус последней строке или последним двум строкам обеспечивает неслучайная рифма и порядок слов, контрастирующий с остальным текстом стихотворения.
Выводы Мы рассмотрели несколько верлибров, которые в разной степени и по разным основаниям можно считать комментариями; в них по-разному проявляет себя метатекст. К каждому стихотворению необходимо примерять свои подходы, и рассмотрение текста без учёта его смысла невозможно, потому что, по отказе от других способов организации стиха, смысл сообщённой в стихотворении информации занимает всё большее место в ряду средств стиховой организации, и именно метатекстовые сигналы указывают на формальные границы. Но, попадая в пространство стихотворного текста, метатекст перестаёт быть метатекстом как таковым – служебным средством стилистической организации обиходной речи, и обретает дополнительные свойства – уже как стилистический компонент речи поэтической.