В нашей жизни случилось дорожно-транспортное происшествие. Раиса Абрамовна сбила автомобиль. Последнее, что она помнит, как пошла утром в магазин, купить фруктов для гостей на вечер. Когда мы выбежали на улицу, она уже лежала на носилках в запертой скорой помощи и махала нам рукой. Прибежала растрепанная, наспех одетая Таня с Темой на руках. Тема радостно улыбался знакомым, из штанов торчали голые ножки. Таня, второпях, забыла его обуть.

Медбрат с мятым картофельным лицом, зло на нас наорал и не разрешил ехать в больницу всем вместе. Я осталась на дороге. Когда скорая помощь отъехала, на асфальте показалась лужа крови величиной с большую сервизную тарелку. Шофер пострадавших Жигулей, спокойный уверенный в себе дядька, мирно беседовал с гаишником. Минут через 15 они пожали друг другу руки и разъехались в разные стороны. Протокол инспектор составлять отказался, сославшись на отсутствие вдохновения: «Вы что, это ж уголовное дело, нельзя наспех, вот вечером сяду и напишу».

В больнице Раисе Абрамовне зашили разбитую голову, сделали рентген, осмотрели синяки и пришли к выводу, что раз нет переломов, значит, машина ее не сбивала, а она сама упала на дорогу и головой помяла машине заднюю дверь.

Последние лет пять, после смерти мужа Раиса Абрамовна жила одна, рано вставала, ела мало и только то, что полезно, делала йоговскую гимнастику, пила намагниченную воду, каждый день совершала пешие прогулки, была худощава и энергична не по годам.

На второй день выяснилось, что ей больно вставать на левую ногу и ходить трудно даже с палкой.

Рентгеновское обследование выявило возрастное изменение в коленном суставе. Врач сказал, что это не лечится. Сотрясение мозга сильно ухудшило память. Когда через неделю мне разрешили сводить ее в душ, она 3 раза за полчаса переспросила, разрешил ли доктор мыться, и в результате осталась убежденной, что мылись мы без разрешения. «Все в порядке», - сказал врач: «Они здесь все такие. Возрастная норма». Трагическая случайность превратила Раису Абрамовну в обычную семидесятилетнюю старуху.

Прочитав этот текст, Саша страшно обиделся на слово «старуха» и велел мне непременно написать, что было дальше. Я долго мучилась, но не смогла подобрать синонима, не наносящего ущерба достоверности. Прошу за это прощения у Раисы Абрамовны, у Саши, и у каждого, кто читает эти строки.

Дальше все было уныло и нудно. Через 10 дней ее выписали из больницы. Мы привезли ее домой и поселили на пустующем диванчике женившегося сына. Надо было за ней ухаживать, выводить во двор на прогулку, решать с ней кроссворды, всячески развлекать, по часам давать ей 3 вида дорогущих таблеток, по вечерам мыть в ванне как ребенка. По ночам, просыпаясь от еле слышных шорохов, следить в приоткрытую дверь спальни, как она бродит неодетая по коридору, чтобы не дай бог, не открыла газ или не ушла на улицу. Из эмоций остались лишь щемящая жалость и страшная усталость, желания записывать происходящее не возникало. Через месяц волшебные таблетки подействовали, и мы смогли отпустить Раису Абрамовну домой, куда она все время так рвалась, к ее любимым цветам, вещам, книгам. Еще примерно полгода ей было трудно спускаться по лестнице. Сейчас спустя год она практически вернулась к доаварийному состоянию, лишь чуть трусит переходить через дорогу. Я преклоняюсь перед ее стойкостью и упорством, но почему- то желание записать происходящее возникло у меня именно в тот день, когда все обрушилось в одну минуту. Именно эта внезапность стала моим, пожалуй, самым крупным эмоциональным потрясением. Простите меня за это, глубокоуважаемая Раиса Абрамовна.

---